8. 2. Дискуссия о «новом слоге». Взгляды Шишкова и его сторонников

Вокруг «нового слога» в течение двух первых десятилетий XIXв. разгорелась ожесточенная общественная борьба, разделившая на два лагеря – сторонников и противников карамзинской реформы – не только писателей и критиков, но и более широкие круги общества, преимущественно молодежи.

Фигура Карамзина находится в центре литературной жизни: на него нападают и ему поклоняются, его творчество – объект жесточайшей критики и эстетический ориентир.

Общественная борьба по поводу «нового слога» протекала в условиях политической реакции, войн, которые царская Россия вела против революционной, а затем наполеоновской Франции. Французский язык стал рассматриваться как источник революционных идей, что порождало резко отрицательное отношение к нему, сменившее собою недавнее увлечение.

Борьба против «нового слога» связывалась и с борьбой против галломании.

В полемике о старом и новом слоге толкование языковых вопросов оказывалось производным от идеологических, эстетических и общекультурных позиций спорящих сторон.

Основным противником Карамзина и его языковой реформы выступил адмирал А.С. Шишков. В 1803 г. он опубликовал «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка». В этом произведении он высказывает недовольство «излишним» употреблением иностранной лексики последователями Карамзина, ему не нравится, что читая книгу, он видит в ней «вместо разбойника – бандита, вместоосмотра – визитацию, вместодействия – сцену, вместоуныния – меланхолию ».

Шишков всячески высмеивает «кудреватость» прозы Карамзина.

В 1811 г. накануне Отечественной войны с Наполеоном Шишков получил назначение на должность статс-секретаря, он был автором патриотических манифестов к дворянству, воодушевлявших его на патриотические подвиги. Позднее Шишков был назначен на пост министра народного просвещения и руководил цензурой. Он состоял также в должности Президента Академии Российской.

В 1811 г. он организовал для распространения своих идей и для объединения литературных единомышленников литературное общество «Беседа любителей русского слова». Вокруг Шишкова группируются защитники классицизма, противники новых направлений в литературе: сановники (министр просвещения А.К. Разумовский, министр юстиции адмирал Н.С. Мордвинов) и поэты (Г.Р. Державин, И.А. Крылов, И.И. Дмитриев, А.С. и Д.И. Хвостовы). В «Беседе…» помимо старших архаистов состояли и «младоархаисты»: П.А. Катенин, А.С. Грибоедов, В.К. Кюхельбекер. Их сближала идея национальной самобытности литературы и литературного языка. «Беседа…» издавала журнал «Чтения в Беседе любителей русского слова».

Единомышленники Карамзина вступили в литературную полемику с Шишковым. В журнале «Московский Меркурий» за 1803 г. его издатель, верный последователь Карамзина П.И. Макаров опубликовал пространную статью под названием «Критика на книгу под названием «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка». Это была настоящая отповедь Шишкову, в которой отстаивалась закономерность нововведений сентименталистской школы в области языка и стиля.

Сторонники и защитники «нового слога» В.А. Жуковский, К.Н. Батюшков, П.А. Вяземский, В.Л. Пушкин, Д.В. Дашков, М.Н. Макаров в 1810 г. организовали «Вольное общество любителей словесности, наук и художеств». В разные годы в нем состояли Д.Н. Блудов, Н.И. Греч, А.Х. Востоков, Д.И. Языков, А.Е. Измайлов, Е.А. Баратынский, Ф.Н. Глинка, А.А. Бестужев, О.М. Сомов, Д.Н. Блудов, С.С. Уваров и др.

В 1810–1812 гг. общество стало центром оппозиции шишковизму и выпускало «Санкт-Петербургский вестник», издание полемически направленное против литературного «архаизма», редактором которого был Измайлов. В обществе было несколько литературных течений: (1) филологически-экспериментаторское, образцом для реформ русской словесности для них служила немецкая модель. Это течение представляли И.М. Борн, А.Х. Востоков. Они стремились обогатить русскую литературу новыми темами, новыми жанрами, новыми стиховыми формами, главным образом, восходящими к античности, проявляли тенденцию к известной архаизации литературного стиля; (2) французская группа, представители которой опирались на нормы, канонизированные в теории позднего французского классицизма и усвоенные карамзинизмом (Н.Ф. Остолопов, А.Е. Измайлов и др.). Они культивируют «средние» жанры: басня, сказка, сатира; поэтические мелочи: песню, мадригал, эпиграмму; (3) авторы, тяготевшие к антропологической и натурфилософской проблематике, и, соответственно, к философской и натурфилософской оде (Ф.И. Ленкевич, И.П. Пнин). В 1811–1812 гг. в Вольном обществе было собрано ядро будущего «Арзамаса», созданного в 1814 г.

Карамзин в эти годы устранился от полемики, т.к. он всецело отдался работе над «Историей государства Российского» и всерьез не воспринимал себя главою русской сентименталистской школы, созданной им еще в молодые годы, в самом начале творческого пути.

Карамзинисты и шишковисты расходились по вопросу о месте и роли церковнославянизмов в русском литературном языке, по вопросу о роли заимствований и калек.

Карамзин считал старославянский и русский языки разными языками, а Шишков – двумя стилевыми разновидностями одного и того же языка. Шишков считал русский язык разговорной формой церковнославянского, как это считалось еще в XVIIв.

Шишков и его сторонники исходили из положения о неизменяемости литературного языка. Для Шишкова наиболее совершенным являлся язык древности – славянороссийский язык, сохранивший в чистоте первоначальное значение почти всех коренных слов, а в области грамматики находящийся ближе других языков к праязыку. Все те изменения, которые произошли в языке в течение нескольких столетий, Шишков объявляет порчей языка. Для сторонников Шишкова основное ядро литературного языка составляет церковнославянская лексика. Он призывал к употреблению таких слов, которые к тому времени уже были забыты, вроде союзов убо, иже; гобзование («урожай, изобилие»),големый («великий»). Писатель, по мнению Шишкова, должен ориентироваться на славянский язык. Языковое вольнодумство для него было проявлением политической неблагонадежности, незнание церковнославянского языка – признаком отпадения от веры.

Щедрое использование славянизмов само по себе вовсе не служило для Шишкова признаком «правильного» языка. Хотя, по сравнению с ломоносовскими кодификационными установками, Шишков значительно расширил сферу использования «славянских» слов, однако представления об иерархичности словесности (и, следовательно, письменного языка) оставались для него незыблемыми. Выбор стилевого (и языкового) регистра для Шишкова по-прежнему жестко зависит от описываемого «предмета», от его места в тематической (и, соответственно, в жанровой) иерархии. Поэтому в писаниях, не имеющих отношения к высокому стилю, употребление высоких славянизмов представлялось Шишкову в принципе неуместным. Обыкновенные вещи, по Шишкову, должны описываться обыкновенными словами. Борьба с «новым слогом» ведется под лозунгом простоты. Мышление иерархически организованными стилями делало принципиально невозможным смешение высокого стиля и языка «обыкновенных разговоров»: «Можно сказать: «препояши чресла твоя и возьми жезл в руце твои» и можно также сказать:«подпояшься и возьми дубину в руки» , то и другое в своем роде и в своем месте может примерно быть; но начав словами«препояши чресла твоя» , кончить:«и возьми дубину в руки» , было бы смешно и странно». Шишков выступает здесь против смешения «высокого», книжного, и «простого», разговорного, языков.

Шишков отрицательно относился к простонародному бытовому языку, считал его «площадным», грубым, недостойным употребления в литературе.

Шишков отстаивал жизненность ломоносовской теории «трех стилей», ратовал за сохранение стилистической дифференцированности литературного языка. Стремление карамзинистов писать все произведения одним и тем же слогом расценивалось им как литературное якобинство, сопоставлялось с революционными устремлениями сделать всех людей равными.

В.Д. Левин писал, что во второй половине XVIIIв. происходит размывание, разрушение «теории трех стилей»: (1) распространение сферы употребления высокой «славянской» лексики за пределы высоких жанров и вообще за пределы высокого стиля. Во многих художественных произведениях, публицистических, научных, исторических сочинениях, даже в мемуарной литературе, стали широко употребляться славянизмы, причем это связано не столько со стремлением «возвышаться к важному великолепию», сколько вообще с представлением об образцовом книжном языке, пригодном для любой серьезной темы, серьезной «материи»; (2) чрезвычайно активное использование варваризмов и калек, главным образом в письмах, записках, мемуарах, деловых документах. Фонвизин, который в «Бригадире» зло высмеивал галломанов, сам употребляет в своих письмах огромное количество иностранных слов.

И Карамзин, и Шишков намеревались упорядочить, кодифицировать «послеломоносовскую» языковую стихию. В этом смысле Шишков (субъективно ощущавший себя охранителем и восстановителем) был реформатором в не меньшей степени, чем Карамзин. Только направленность их реформаторских устремлений была принципиально разной. Шишков стремился упорядочить литературный язык именно как язык книжный, его главная задача – очистить язык от наслоений устной речи, в первую очередь, от всех форм заимствований. Карамзин мечтал о создании универсального языка европейского типа, который мог бы быть равно пригодным и для изящной словесности и для разговора в хорошем обществе, приблизить книжный язык к языку разговорному.

Языковая программа карамзинизма предполагает принципиальную установку на узус, а не на стабильную норму. Литературный язык в принципе ориентируется на разговорную речь и подчиняется ей в своем развитии. Естественным следствием такой установки является стремление избавиться от специфически книжных элементов, поскольку они осмысляются как таковые, – прежде всего от славянизмов, неупотребительных в разговорном общении и возможных лишь в письменном тексте.

Славянизмы – постольку, поскольку они ощущаются как таковые, т.е. поскольку они невозможны в разговорной речи, – расцениваются карамзинистами как чужеродный элемент в русском языке; соответственно они наделяются эпитетами с отрицательной стилистической характеристикой – славянизированный слог обыкновенно квалифицируется как жесткий, а также грубый, дикий и т.п.

Восприятие славянизмов как чужеродных элементов в русском языке соответствует у карамзинистов восприятию церковнославянского языка как чужого, иностранного языка. Они рассматривают церковнославянский и русский языки – в синхронно-функциональном плане – как разные языки, в то время как Шишков и его сторонники, исходя из представления о том, что русский язык непосредственно развился из церковнославянского, рассматривает эти языки – в диахронном плане – в принципе как один и тот же язык, единый в своей субстанциональной сущности. Шишков, понимая «славенский» и «русский» как один язык, называет русский литературный язык «славенороссийским».

Признание церковнославянского и русского самостоятельными и независимыми (равноправными) языками приобретает принципиальное значение в полемике карамзинистов с «архаистами», и карамзинисты постоянно и настойчиво подчеркивают в полемических выступлениях свое отношение к церковнославянскому как к иностранному языку. Сторонники Шишкова, исходя из диахронической перспективы (взгляд на русский язык с точки зрения его прошлого), рассматривают как инородные элементы те заимствования, которые приобрел русский язык в процессе своего развития; поскольку при этом считается, что русский язык произошел из церковнославянского, славянизмы заимствованиями не признаются. Карамзинисты, исходя из синхронной перспективы (взгляд на русский язык с точки зрения его настоящего), рассматривают как инородные элементы в русском языке как раз славянизмы, т.е. заимствования из церковнославянского языка, поскольку церковнославянский язык признается вообще другим языком, отличным от русского.

Язык карамзинистов явно ориентируется на разговорную речь светского общества или на социальный диалект дворянской элиты. Славянизмы осмысляются как речевые признаки приказного сословия или семинаризмы.

Церковнославянский язык связывался с национальным началом, тогда как разговорная речь культурной элиты подчеркнуто космополитична. Ориентация литературного языка на разговорную речь вообще связана с европеизацией русской культуры и при этом разговорная речь европеизированной части русского общества имеет по существу интернациональный характер, будучи насыщена заимствованиями и семантическими кальками. Литературный язык этого рода не столько объединяет общество, сколько разъединяет его, и вместе с тем он явно способствует международным культурным контактам: литературный язык призван обеспечить прежде всего адекватную передачу того содержания, которое может быть выражено на европейских языках. Литературный язык, ориентированный на разговорную речь дворянской интеллигенции, приобщает русскую культуру к западноевропейской цивилизации. Этот язык выступает как средство международного общения, объединяя просвещенные сословия в разных странах; однако в пределах нации он оказывается в полной мере доступен лишь избранной части общества.

Церковнославянская традиция воспринимается Шишковым в качестве национальной традиции. При этом представление о церковнославянском языке как о «коренном» языке-предке, а о русском языке как о результате порчи этого коренного языка в процессе повседневного употребления (которая ставится в прямую связь с разного рода иноязычными влияниями), обусловливает возможность объединения в языковом сознании славянизмов и архаических русизмов.

Боясь проникновения в Россию вместе с французской лексикой революционных идей и материалистической философии XVIIIв., Шишков выступал против злоупотребления заимствованиями. При этом он впадал в крайность, отвергая все иноязычные слова. Такой подход называетсяязыковой пуризм (от лат.purus– «чистый»). Шишков отрицал все интернациональные термины, призывал изгнать все бытовые заимствования из французского языка. Он выступал как против лексических заимствований, так и против семантических и морфологических калек французских слов. Шишков решительно выступал против заимствования таких слов, какреспублика, революция, и вместе с тем против таких калек, какпереворот .

Шишков предлагал заменять заимствования новыми словами, образованными из старославянских и общеславянских корней: # фортепиано – тихогром, калоши – мокроступы, бильярд – шарокат. Арзамассцы сочинили такую фразу:«Франт идет по бульвару в калошах из театра в цирк» и ее перевод в духе Шишкова:«Хорошилище идет по гульбищу в мокроступах из позорища на ристалище» .

Борьба Шишкова с заимствованиями не была обоснованной. Но в отношении критики многих фразеологических новообразований карамзинистов Шишков зачастую был прав. Многие новообразования отличались искусственностью, претензиями на изящество. К слабым сторонам языка карамзинистов относились его изысканность, возвышенность. Шишков выступал за простоту, ясность литературного языка, против манерности и искусственности.

Шишков провозгласил самобытность строя мышления каждого народа, в том числе и русского, отраженную в своеобразии его языка. Это импонировало поэтам-декабристам, которые вели борьбу за народность русской литературы и русского языка, за их самобытность.

К 1817 г. эта общественная борьба по вопросу о «новом слоге» затихает, сходит на нет. Общество «Арзамас» распалось, Жуковский получил назначение преподавателя в царскую семью. Само общество было неоднородно, в него входили люди с различными политическими взглядами – и будущие декабристы (Муравьев), и реакционеры (Блудов, Уваров). Против «Арзамаса» выступали «младоархаисты» – прогрессивные литераторы, боровшиеся за широкую демократизацию литературного языка.

Борьба велась вокруг формы, манеры литературного выражения. И те и другие отстаивали прошлое состояние языка. Они не видели основы для развития языка, недооценивали значение живой разговорной бытовой речи. Русский язык может быть оторван от своих исторических истоков, от простонародной лексики. Русский язык не может развиваться в отрыве от лучших достижений языков Западной Европы. Языку нельзя навязывать нормы сверху. Русский язык должен развиваться на основе народной речи.

С Ломоносова словесность разделяется на публицистику, литературу и т.д.

17в- Ломоносов-реформа русского стихосложения, которую он провел вслед за Тредиаковским, он развил его мысль дальше. "Письмо о правилах российского стихотворства" не только ямб, хорей, но и анапест в сочетании с ними. между рифмы восьми и шестистопные.

Сумароков- создатель репертуара первого русского театра. Сотрудник академического журнала "Ежемесячные сочинения" и "Трудолюбивая пчела".

Дмитриев Александр Иванович - поэт и переводчик.

Державин- "Фелица" Прославление великую императрицу Екатерину 2.Человек как неповторимая индивидуальность. Он создает ряд образцов лирических стихотворений ("Снегирь")

Жуковский В.А. - русский поэт один из основоположников романтизма в русской поэзии, переводчик, критик (сентиментализм). "Сельское кладбище", "Вадим новгородский ", "Людмила"-переделка Бюргеровской "Леноры". Литературное общество "Арзамас" - шуточная борьба с консерватизмом. "Молитва русских". Автор первого гимна России. "Иван царевич и серый волк"

Крылов И.А. - публицист, поэт баснописец. 236 басен.

1785- "Клеопатра" трагедия, не сохранилась.

1786 - Филомена".

"Бешеная семья"- сочинитель.

Карамзин Н.М. - историк, крупнейший русский литератор эпохи сентиментализма. "Русский стерн". Создатель одного из первых обобщающих трудов по истории россии "История Гос-ва Российского". Редактор "Московского журнала". Обогатил язык новыми словами (впечатление, влияние, влюбленность, трогательный, замечательный и т.д.). "Письма русского путешественника", "Бедная Лиза". Интересуется внутренним духовным миром человека, его стихи говорят на "языке сердца".

Пушкин-создатель русской национальной литературы - "Говори как пишешь и пиши как говоришь". Пушкин выступил наследником и продолжателем «революции в искусстве» XVIII - начала XIX в., собирателем опыта как первых реалистов - «поэтов действительности», так сентименталистов и романтиков - этих «поэтов чувства и сердечного воображения», преодолев при этом односторонность раскрытия человека, свойственную тем и другим, навсегда освободив литературу от той исторически обусловленной художественной ограниченности писателей прошлого, которая порождала эстетическую невыдержанность их творчества. Задача такого реформирования обобщить художественный опыт человечества. Пушкин был продолжателем дела, начатого Тредиаковским, Ломоносовым и Сумароковым. Вместе со своими современниками Карамзиным и Жуковским он предпринял грандиозный труд по построению новой русской литературы как части и наследницы литературы мировой. Перенесение норм одного жанра в пределы другого оказывалось важным средством пушкинского стиля. Отсюда поражавшее современников ощущение новизны и необычности пушкинского письма. Благодаря этому же Пушкин смог отказаться от принципиального деления средств языка на "низкие" и "высокие". Это явилось условием решения им важнейшей задачи - синтеза языковых стилей нового национального русского языка.

Тема 4. Языковая реформа Карамзина "Карамзинисты и Шишковисты".

К концу 18в. в России встает вопрос о литературном языке. Была литература, но не было литературного языка, был церковный, а так же многие(большинство) знали французский.

Карамзин предлагает взять за основу французский язык и перевести его на русский согласно французскому синтаксису. Языковая реформа Карамзина противостояла Ломоносовскому принципу "Трех штилей" - писать так, как говорить. Заимствования - стремление образовать новый литературный язык. Он решительно отказался от тяжелой и не соответствующей духу русского языка немецко-латинской синтаксической конструкции, введенной Ломоносовым. Вместо длинных и неудобопонятных периодов Карамзин стал писать ясными и краткими фразами, используя как образец легкую, изящную и логически стройную французскую прозу. Поэтому суть реформы Карамзина не может быть сведена к сближению книжных норм с формами разговорного языка дворянского света. Карамзин и его сподвижники бы ли заняты творчеством общенационального языка, литературного и разговорного одновременно, языка интеллектуального общения, устного и письменного, отличающегося как от книжного стиля, так и от бытового просторечия, дворянского в том числе. Осуществляя эту реформу, Карамзин, как это ни странно может показаться, ориентировался на языковые нормы не романтизма, а французского классицизма, а также на язык французского Просвещения XVIII века

Сопротивления Шишкова. Александр Семен. Шишков русский писатель, адмирал. 1976г- член литературной российской академии

"Беседы любителей русского языка" Попытка осуществления славяноведения при российских университетах.

Считал, что французский синтаксис и пунктуация уничтожат национальность. («Хочешь погубить народ - истреби его язык»)В противовес европеизму Шишков выдвинул идею народности литературы - важнейший признак далекого от классицизма романтического мироощущения. Получается, что Шишков тоже примыкал к романтикам, но только не прогрессивного, а консервативного направления.

В 1803 году Шишков выступил с «Рассуждением о ста ром и новом слоге российского языка». Он был за возвращение литературы к устному народному творчеству, к народному просторечию, к православной церковнославянской книжности.
Он упрекал «карамзинистов» в том, что они поддались соблазну европейских революционных лжеучений. Иногда критика его была меткой и точной. Шишкова возмущала уклончивость и эстетическая жеманность в речи Карамзина и «карамзинистов»: он считал, что вместо выражения «когда путешествие сделалось
потребностью души моей» Можно сказать просто: «когда я полюбил путешествовать»

Сущность полемики между шишковистами и карамзинистами.
Классицизм, влиятельное литературное направление, державшее в своей власти художественное творчество более чем в течение столетия, не окончательно сошел со сцены в первой четверти XIX в.

Делаются попытки приспособить его к новым историческим условиям, отыскать в нем целесообразное в социально-этическом и художественном отношениях. В рассматриваемое время шел процесс дифференциации внутри этого литературного направления, который вел к распаду системы.

В конце 80-х годов XVIII в. Державин организовал литературный салон, посетителями которого были А. С. Шишков, Д. И. Хвостов, А. А. Шаховской, П. А. Ширинский-Шихматов. Все они были активными сторонниками классицизма и создали литературное общество „Беседа любителей русского слова" (1811 -1816), в которое входили также И. А. Крылов и Н. И. Гнедич. А. С. Шишков, оказавшийся теоретиком общества, отчего его сторонники получили наименование „шишковистов",- публицист, настроенный реакционно, противник даже слова „революция" („Слава тебе, русский язык, что не имеешь ты равнозначащего сему слова! Да не будет оно никогда в тебе известно... "). „Рассуждение о любви к отечеству" - пример реакционной интерпретации патриотизма. Защищая русское самодержавие и церковь, Шишков выступал против „чужеземной культуры". Такая позиция привела его и шишковистов к неприятию языковой реформы Карамзина и европейских симпатий этого писателя и его группы.

Разгорелся спор шишковистов с карамзинистами. Хотя социальные позиции их отнюдь не были противоположными (и те и другие были монархистами) , „европеизированному" языку карамзинистов Шишков противопоставил национальную языковую архаику. В „Рассуждении о старом и новом слоге российского языка", по существу, он воскрешал устаревшее для XIX в. учение Ломоносова о трех штилях, особенно превознося высокий штиль. В „Беседе" читались оды, „пиимы", трагедии, одобрялись произведения столпов русского классицизма. Однако влечение к национальной самобытности, свойственное членам „Беседы", было общественно ценной тенденцией, особенно когда она обращала писателей к реальным сторонам русской жизни, что весьма успешно осуществлял Державин в стихотворениях типа „Евгению. Жизнь Званская", „Приглашение к обеду".

Выдающихся успехов достиг в этом отношении И. А. Крылов. Классицизм эволюционировал в сторону реализма, эта тенденция всегда была заметна в низких и средних жанрах - комедиях, сатирах, баснях, эпиграммах.

Творчество Карамзина, хронологически завершающее XVIII век, не только познакомило русского читателя с традициями европейского сентиментализма, но и стало основой для дальнейшего развития русской литературы на основе его достижений. В художественных произведениях Карамзина реализовалась проведённая им реформа русского языка, позволившая выразить «язык сердца», который явился основой сентиментализма.

К концу XVIII века, когда возможности классицизма были исчерпаны и на смену ему пришёл сентиментализм, стала явственно ощущаться потребность обогащения языка новыми лексическими средствами и систематизации его прежнего словарного состава. Эту задачу и стремился выполнить крупнейший представитель русского сентиментализма Н.М. Карамзин . В результате его литературно-журнальной деятельности и художественного творчества в русский язык было введено большое количество заимствованных слов. Ведь для сентиментализма характерно стремление к анализу тонких оттенков душевной жизни, лирических переживаний и т.д., для выражения которых в русском языке явно не хватало слов. Как правило, для этого представители культурных сословий пользовались французским языком.

Стремясь изменить эту ситуацию, Карамзин вводил в свои стихи и прозу множество сочинённых им новых слов по образцу французских эквивалентов. Эти слова стали широко входить не только в литературу, но и в живую речь образованных людей и в дальнейшем начали восприниматься как коренные русские слова: вкус, стиль, оттенок, влияние, моральный, эстетический, энтузиазм, меланхолия, трогательный, интересный, занимательный, существенный, сосредоточенный, утончённый, начитанность, потребность, промышленность и др. С помощью этих слов оказалось возможно достаточно точное выражение новых понятий, появившихся в литературе, тонких душевных состояний и настроений. Прекрасные образцы нового «языка чувств» мы находим в произведениях Карамзина-сентименталиста, например в его повести «Бедная Лиза». Стиль этого автора, легкий, изящный, выгодно отличался от довольно тяжеловесного языка Радищева.

Но нужно отметить, что далеко не все современники Карамзина были согласны с тем направлением, по которому он предложил реформировать русский язык. Наиболее ярким его противником стал писатель и филолог адмирал Л.С. Шишков , руководивший тогда Российской Академией. Главное его недовольство было тем, что в русский язык вводилось большое количество заимствованных слов. Свою позицию Шишков выразил в работе «Рассуждения о старом и новом слоге Российского языка», которая была опубликована в 1803 году. В дальнейшем у каждого из оппонентов появились свои сторонники и противники — «шишковисты» и «карамзинисты », между которыми развернулась ожесточённая полемика.

Сторонники Шишкова сосредоточились в руководимой им Российской Академии и созданном им литературном обществе под названием «Беседа любителей русского слова » (1811-1816). В «Беседу» входили разные по своим политическим и литературным пристрастиям люди, среди которых были как выдающиеся писатели и поэты (Г.Р. Державин, И.А. Крылов и др.), так и второстепенные, давно забытые писатели той эпохи. Сторонники Карамзина для борьбы с «Беседой» создали своё литературное объединение, которое назвали «Арзамас » (1815— 1818). Состав «Арзамаса» был весьма разнороден: сюда входили писатели и поэты К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, молодой А.С. Пушкин и его дядя и другие.

Арзамасцы называли членов «Беседы» архаистами и консерваторами, и в этом было много справедливого. Требования Шишкова сводились к тому, что необходимо в русском литературном языке использовать только старославянские и исконно русские корни и формы слов и отказаться от иностранных заимствований. Но уже его современникам казались просто смешными предложенные Шишковым замены: «галоши» на «мокроступы», «театр» — на «позорище».

Разумеется, Шишков понимал, что полный возврат к древнему языку невозможен. Суть его требований заключалась в том, чтобы сохранить в литературе высокие жанры и стиль, для чего и предлагалось расширение сферы использования церковнославянского языка. Следует также отметить, что накануне наполеоновского нашествия, когда появилась «Беседа», позиция её сторонников отвечала патриотическим настроениям, царившим в обществе. Не случайно, уже после распада «Беседы», последовавшей за смертью Державина, взгляды её сторонников на развитие литературного языка во многом поддерживали не только консерваторы по политическим взглядам, но и те, кто входил в декабристские объединения или был близок к ним: А.С. Грибоедов, В.К. Кюхельбекер, П.А. Катенин и др.

Но современникам Шишкова позиция Карамзина и его сторонников казалась гораздо более привлекательной, поскольку определялась не только языковым новаторством, но и прогрессивными идеями, связанными с просвещением. «Карамзинисты» в борьбе за новый язык литературы действительно исходили из просветительских идей о прогрессе. Наиболее серьёзным и последовательным противником «шишковистов» выступил В.А. Жуковский, который систематически оспаривал узкий подход Шишкова к языку, при котором не учитывалось само содержание литературы, её родовые и жанровые признаки. Русская проза, по его мнению, ещё слаба — лучшие её образцы как раз и принадлежат перу Карамзина.

Но в литературной практике некоторых из «карамзинистов» сказались и негативные явления: «литературный аристократизм», презрение к непонимающей «черни», доверие к литературному вкусу «избранных» и искусству «для немногих». Это приводило к тому, что язык литературы превращался в салонный, из него изгонялось всё грубое, оскорблявшее утончённый вкус читателей и особенно читательниц. Конечно, это не касалось таких ярких представителей новой русской поэзии, какими были Жуковский, Батюшков и, конечно, сам Карамзин.

Дальнейшее развитие русской литературы показало возможность найти наиболее удачное соединение всего того ценного, что было в позиции каждой из спорящих сторон. И здесь главная заслуга принадлежит А.С. Пушкину . Не случайно в романе «Евгений Онегин» он уделяет большое внимание вопросам языка и литературы, достаточно иронично отзываясь при этом о давно минувших ко времени создания романа спорах «шишковистов» и «карамзинистов». Как писатель-реалист, великий русский поэт сознавал, что литературный язык не может не учитывать и того пласта лексики, которая была характерна для речи очень широкого круга русских людей, — просторечий. Суть его позиции в том, чтобы обогащать литературный русский язык всеми теми возможностями, которые появляются в живой речи.

Именно эта позиция позволила Пушкину и его последователям создать тот литературный русский язык, которым мы пользуемся.