Ресурсы необходимые для полноценной войны. Мобилизационный потенциал населения России в случае тотальной войны без применения ядерного оружия. Гражданская война в Америке

В структуру мобилизационного потенциала страны входят людские и материальные ресурсы, которые государство может привлечь для мобилизационного развертывания в случае военного положения. Но в самой основе, в базисе так сказать, стоят именно людские ресурсы, сам народ, ведь без людей ни автомат не выстрелит, ни танки не поедут, ни самые современные заводы в тылу не заработают. Как же обстоят дела с людскими ресурсами в России в случае форс-мажора?

Минимальный уровень мобилизационного потенциала государства для мирного времени, под которым понимается непосредственно численность личного состава вооружённых сил, составляет 0,5-1 % от общего числа населения государства. При данном показателе вооружённые силы в состоянии полноценно функционировать и развиваться, обеспечивая при этом внешнюю безопасность государства.

Сейчас население России - 143 975 923 чел. Численность армии 1 млн. 200 тысяч, что составляет примерно 0,8% ее населения, то есть для мирного времени численность ВС России адекватна.

Считается, что в случае начала широкомасштабных боевых действий, необходимый уровень мобилизационного потенциала государства оценивается от 10 до 20 % .

К началу 1945 года Красная Армия имела в своем составе 11 365 000 человек при населении СССР где-то 170 548 000 человек. Что составляло примерно 7% от всего населения страны. И вела при этом эффективные боевые действия на одном фронте против очень сильного врага.

Если бы гипотетически, против нашей страны был бы открыт второй или третий фронт нашими другими вероятными противниками (Японией, Турцией) или союзники бы ударили в спину, то мобилизацию пришлось бы довести и до 20%.

На сегодняшний день 10-20% населения страны - это армия в количестве от 14.000.000 до примерно 28.000.000 человек.

Эти 14.000.000-30.000.000 человек в идеале должны быть здоровыми, годными к военной службе - категория "А" или годными к военной службе с незначительными ограничениями - категория "Б" молодыми людьми. В крайнем случае, в военное время допускается призыв категории "В" - ограниченно годен к военной службе.

Как видно из графика, группа теоретически боеспособных мужчин от 20-ти до 60-ти лет составляют 27% населения России.

Необходимо учитывать, что например сейчас, при призыве молодых людей от 18 до 28 лет, примерно 22-30% призывников не годны к военной службе в мирное время (это категории "В" и "Д"), то есть где-то 1/4 част ь. Понятно, что многие, кто не могут служить в мирное время будут пригодны служить в военное, но во 2-м эшелоне, так же как и большая часть женщин.

Данных какой процент составляет полностью не годные к военной службе - категория "Д", к сожалению я не нашел. С повышением возраста призывников процент категории "В" и "Д" будет расти.

Численность женщин в армии можно довести до 10% от общего количества личного состава ВС, это добавит еще 2-3%. То есть если все мужчины от 20 до 60% плюс еще 10% женщин от этого числа пойдут на фронт, то мобилизационный потенциал России может достигать 30% от ее населения. Но это в идеальном случае, при условии, что тылу останутся только старики, женщины и дети.

В практическом плане ВС целесообразно комплектовать наиболее молодыми и здоровыми молодыми людьми от 20 до 39 лет, которые составляют 14,7% и частично 40-50 летними, что дадут еще 2-3% в лучшем случае, плюс 1,5% женщин. Если среди молодых мужчин от 20 до 39 лет не окажется категории "Д", что маловероятно. Итого максимум 14,7+3+1,5= 19,2% .

А менее молодые, часто уже с хроническими заболеваниями, но достигшие большого личного профессионализма средневозрастные мужчинами будут более полезны в тылу, чем на фронте, особенно если их возраст ближе к 50-60 годам.

В реальности же считая, что тыл не сможет обеспечивать потребности военной экономики, если всех трудоспособных мужчин забрать на фронт, а также учитывая, что такие организации, как милиция, ВВ и МЧС тоже будут нуждаться в новобранцах для защиты правопорядка и стабильности внутри страны, то мобилизационный потенциал России может покрыть нижнюю границу в 10% от количества населения страны, но не способен покрыть верхнюю в 20%.

Это, можно сказать, не столько количественная, сколько качественная прикидка. Чтобы посчитать точнее нужны более точные статистические данные.

Решение проблем Ближнего и Среднего Востока возможно только после прекращения противостояния Ирана с Израилем и Саудовской Аравией . Процессы, идущие на (БСВ) в политической, военно-политической и конфессиональной сферах, во многом зависят от демографии и экологии этого региона. Так, неконтролируемый рост населения в Сомали, Судане, Йемене и Афганистане, относящихся к беднейшим странам не только региона, но и мира в целом, автоматически ведет к снижению уровня и ухудшению качества жизни, росту внутреннего насилия в борьбе за территорию и природные ресурсы, массовой миграции за пределы региона.

Высокий уровень молодежной безработицы превратил БСВ в идеальный плацдарм для революционных событий «арабской весны» , сформировав из светской молодежи ударную силу, использованную внешними спонсорами и организаторами этого процесса и их местными союзниками для свержения геронтократических авторитарных режимов. Именно широкое распространение в регионе информационных технологий и высшего образования, а также появление значительного числа представителей среднего класса, неудовлетворенных своими возможностями и претендующих на участие во власти, обеспечило базу для формирования в странах БСВ многочисленных исламистских партий и террористических организаций всех типов и направлений.

Борьба за воду

Значительная часть проблем региона в сфере природопользования также объясняется человеческим фактором. Это масштабная неконтролируемая урбанизация, уничтожение биоразнообразия природной среды, деградация почв, загрязнение водных артерий (включая крупнейшие) и подпочвенных вод, заиливание водохранилищ, вырубка лесов, сведение растительного покрова и его неизбежный естественный результат – необратимое опустынивание.

Следствием расширения Сахары, в частности, является конфликт скотоводов и оседлого населения в Сахеле, особенно острый в Судане, который помимо прочих специфических для этой страны причин спровоцировал геноцид в Дарфуре.

Проблема ресурсов включает недостаток пахотных земель и пастбищ, уничтожаемых выпасом распространенного в регионе малопродуктивного мелкого рогатого скота, но в первую очередь она связана с вопросом воды. Загрязнение промышленными, бытовыми и сельскохозяйственными стоками, засоление прибрежных зон характерно даже для таких крупных рек, как Нил и Евфрат. Особую проблему представляют гидроузлы на трансграничных реках, значительно ухудшающие положение стран, расположенных в их низовьях.

Конфликты между Турцией, Сирией и Ираком из-за дележа стоков Тигра и Евфрата или Египтом и Суданом и государствами верховьев Нила, в первую очередь Эфиопией, представляют классический пример проблемы, не имеющей решения . Каскад «Возрождение», который Аддис-Абеба начала строить на Голубом Ниле в 2013 году и завершит в 2017-м, в течение шести лет заполнения четырехуровнего эфиопского водохранилища снизит сток Нила в Египте на треть и объем вырабатываемой электроэнергии на 40%.

Для Каира это означает неизбежный коллапс египетской экономики и острый дефицит питьевой воды. Причем речь только о первой крупной плотине за пределами Арабской Республики Египет (АРЕ). Прочие страны верховьев Нила готовятся к реализации не менее масштабных проектов. Военного или политического решения эта проблема не имеет.

Разрушение плотины египетской авиацией помимо политических и экономических последствий, включая неизбежную изоляцию АРЕ в Африке и резкое ухудшение отношений Каира с мировым сообществом, в том числе с Западом, означает войну с непредсказуемым результатом между двумя африканскими государствами, входящими в число крупнейших стран континента. На конечной стадии реализации эфиопского проекта это сформирует цунами, которое смоет все населенные пункты Судана и Египта, расположенные в долине Нила, вплоть до дельты этой реки. То есть практически уничтожит оба эти государства.

Отказаться от строительства гидроузлов на Ниле ни Эфиопия, ни прочие государства его верховьев не могут: это увековечит их экономическую отсталость . Перераспределение стока Нила в свою пользу дает им единственный в своем роде шанс решить собственные энергетические проблемы и обеспечить водой свою территорию. Повлиять же на Китай, который на начало 2014 года является основным подрядчиком строительства, практически невозможно. Эта страна, постепенно становящаяся крупнейшим внешним экономическим игроком в Африке, устойчива к любому воздействию извне. Таким образом, «война за воду» с Эфиопией проиграна Египтом еще до ее начала , хотя Судан египетские водные проблемы затронут не столь сильно.

В Двуречье ситуация не так тяжела, как в долине Нила. Традиционные проблемы Сирии и Ирака в отношениях между собой и с Турцией, контролирующей верховья Тигра и Евфрата, на фоне гражданской войны в Сирии и противостояния курдов с арабами и туркоманами – с одной стороны и шиитов с суннитами – с другой в Ираке несколько сглаживаются текущими проблемами. В то же время Иордания, принявшая на своей территории сотни тысяч беженцев из обеих соседних стран, стоит на грани разрушения системы водопользования . Единственным ее шансом стабилизировать ситуацию является сотрудничество с Израилем в строительстве на побережье Красного моря опреснительных заводов.

Конфликт Израиля с палестинцами из-за загрязнения и чрезмерной эксплуатации ими водных источников теоретически может быть решен с применением современных израильских технологий, хотя только под жестким внешним контролем, который никто, кроме Израиля, де-факто не в состоянии обеспечить . Современный статус-кво между этим государством и Палестинской национальной администрацией (ПНА) неустойчив и может разрушиться в любой момент, что не способствует конструктивному решению ни водной, ни всех прочих проблем, существующих между ними.

В Йемене вопрос катастрофического снижения запасов водных ресурсов, особенно по сравнению с соседней Саудовской Аравией, эксплуатирующей значительные запасы подземных вод, стоит более чем серьезно. Если на палестинских территориях водная тема – предмет споров с Израилем, а Иордании водный кризис только грозит, в Йемене он развивается достаточно длительное время. Вследствие этого, возможно, именно между Эр-Риядом и Саной вскоре произойдет первая на Ближнем Востоке война за воду .

Тем более что отношения между КСА и Йеменом исторически осложнены территориальными (оккупированный салафитской Саудовской Аравией зейдитский Асир) и пограничными конфликтами. Дополнительно отношения между ними осложняет поддержка Ираном племен хоуси на севере Йемена, с одной стороны, и активное вмешательство Эр-Рияда во внутреннюю политику Саны – с другой.

Наркотики и терроризм

Еще две ключевые ближневосточные проблемы – наркотики и терроризм. Проблемы производства и распространения наркотиков и экспорта из региона исламистского терроризма имеют мировое значение. БСВ поставляет на мировые рынки практически весь потребляемый ими героин, значительные объемы других опиатов, а также каннабис.

Зоны выращивания в регионе природного наркосодержащего сырья, места производства наркотиков, пути распространения и рынки сбыта достаточно хорошо известны. Однако не более 5% экспортируемых из региона наркотиков удается конфисковать на российской границе. Около 10% их – на границе Ирана и Афганистана.

Годовой оборот одной только афганской наркоторговли приближается к триллиону долларов . Главными потребителями ближневосточных наркотиков являются страны Европы, Россия и другие постсоветские республики, а также азиатские и собственно ближневосточные страны. Это определяет пассивную позицию по отношению к наркопроизводителям Афганистана, Турции, Марокко и других стран БСВ со стороны Соединенных Штатов, воздерживающихся от проведения в регионе активных операций, в отличие от государств Латинской Америки, продукция наркокартелей которых идет преимущественно в Штаты.

Значительная часть политической элиты, племен и исламистских военизированных группировок БСВ имеет долю в наркобизнесе, а в некоторых районах региона и в таких странах, как Афганистан, он является основой экономики . Силовое искоренение наркопроизводства там требует проведения военных действий на обширных территориях с применением дефолиантов, на которые мировое сообщество не готово.

Попытки переориентировать производителей на добровольную замену опиумного мака и каннабиса обычными сельскохозяйственными культурами не имеют под собой экономической основы и изначально обречены. Отчеты ООН, посвященные этому вопросу, несмотря на их демонстративно оптимистический характер, при внимательном анализе не оставляют в этом ни малейшего сомнения: приводимые там цифры говорят сами за себя.

Терроризм, региональный и международный, – характерная часть военно-политической культуры БСВ . Через террористические группировки государства региона, претендующие на реализацию собственных амбиций за пределами своих границ, добиваются поставленных целей, борются с противниками и конкурентами, не вступая в широкомасштабные войны. Они пытаются влиять на внешний мир и подталкивать к тем или иным действиям страны, слишком могущественные для того, чтобы реагировать на другие инструменты, имеющиеся в их арсенале, и слишком богатые, чтобы их купить.

Речь идет в первую очередь о монархиях Залива, Иране, Пакистане и Турции, которая с начала гражданской войны в Сирии де-факто присоединилась к спонсорам исламистского терроризма. Именно террористические группировки и военно-террористические движения используются ими для того, чтобы с минимальной опасностью для себя воздействовать на страны Запада и Россию, Индию и Китай, Израиль и светские авторитарные режимы арабского мира. Как, впрочем, при необходимости и друг на друга (что демонстрируют Иран и Саудовская Аравия, а также Саудовская Аравия и Катар на территории третьих стран).

Основные военно-политические группировки, задействованные в террористической деятельности на БСВ, делятся на шиитские и суннитские. Суннитские – на салафитские, близкие к «Аль-Каиде», и «умеренные», к которым относятся ХАМАС и другие группы «Братьев-мусульман».

Шиитские движения , наиболее известными из которых являются ливанская «Хезболла» и иракская «Армия Махди», поддерживаются и тренируются Ираном, точнее, руководством Корпуса стражей исламской революции, который не управляет ими напрямую, но координирует их деятельность, в том числе в Сирии, Ливане и Ираке.

Салафитские группы , включая действующие в России и Центральной Азии, снабжаются, тренируются и координируются Управлением общей разведки Королевства Саудовская Аравия (КСА), возглавляемым принцем Бандаром бин Султаном (в феврале 2014-го его дальнейшее пребывание на этом посту было поставлено под вопрос), основным мотором сирийской гражданской войны, при участии «в поле» офицеров саудовского спецназа. Отметим, что эта практика в 80-е годы ХХ века, в ходе войны в Афганистане была введена в действие шурином принца Бандара, куратором «Аль-Каиды» принцем Турки бин Фейсалом.

Подразделения «Братьев-мусульман» патронируются Катаром при участии катарского спецназа, задействованного, в частности, в Ливии в ходе свержения Каддафи, а на территории Турции – ее спецслужбой MIT. Спецификой взаимного противостояния Катара и Саудовской Аравии, в том числе в Ливии, Тунисе и Египте, в начале этого года было использование друг против друга «агентов влияния» конкурента: Саудовская Аравия перекупила у Катара ряд группировок, близких к «Братьям-мусульманам», а Катар использовал отдельные салафитские группы.

Основным полем боя шиитских и салафитских группировок на начало 2014-го была Сирия. Одновременно там, а также в Ливии, Тунисе и Ираке шли масштабные военные действия между конкурирующими суннитскими группами. В Сирии это косвенно помогло центральному правительству, однако военно-религиозный конфликт между суннитами и шиитами распространился из этой страны на Ливан и Ирак, угрожая перерасти в большую региональную войну Саудовской Аравии и Ирана.

Исламистский терроризм за пределами БСВ характерен не только для его периферии, но и для ведущих регионов мира, в первую очередь ЕС и США. Наличие среди боевиков, воюющих в Афганистане, Ираке, Ливии и Сирии, большого числа американцев и европейцев (до тысячи на начало 2014 года) представляет серьезную угрозу безопасности Запада после их возвращения в страны, гражданами которых они являются. Это же верно в отношении исламистских движений Магриба, Сахеля и Африканского Рога, среди них выходцев из стран ЕС и США также достаточно много.

Уязвимая экономика

Помимо прочего деятельность военно-политических и террористических группировок и военные конфликты на БСВ осложняют добычу и транспортировку из региона ресурсов, имеющих жизненно важное значение для мировой экономики. Это углеводороды: нефть и природный газ (сжиженный из Катара), а также необходимый для АЭС, в первую очередь французских, уран (из стран Сахеля). Последнее, в частности, объясняет нехарактерную для западного блока готовность Парижа участвовать в военно-миротворческих операциях на территории Западной, Северной и Центральной Африки (в Центрально-Африканской Республике, Нигере, Мали, Чаде и др.).

Особенно уязвимыми в этой связи являются трубопроводы – региональные и трансграничные, портовые терминалы и комплексы по производству сжиженного газа, нефтехимические и нефтеперерабатывающие заводы, а также Ормузский и Баб-эль-Мандебский проливы и Суэцкий канал. Гибралтарский пролив, который формально также относится к БСВ (с марокканской стороны), не является угрожаемой территорией в связи с близостью к Европе и наличием в районе Гибралтара значительных воинских контингентов НАТО.

Террористическими группировками на БСВ произведен ряд успешных операций по захвату или уничтожению объектов топливно-энергетического комплекса (ТЭК) мирового уровня . Это, во-первых, захват алжирского нефтегазового комплекса «Ин-Аменас» и взятие в заложники его персонала (в первую очередь иностранного). Во-вторых, многократное уничтожение египетского газопровода на Синайском полуострове, остановившее поставки природного газа из АРЕ в Израиль и Иорданию. В-третьих, захваты танкеров у берегов Сомали.

Последние организованы не непосредственно террористами, а сомалийскими пиратами, однако они тесно связаны с радикальной военно-террористической группировкой «Аш-Шабаб». Угроза со стороны сомалийских пиратов судоходству существует не только в акватории Красного моря и пролива Баб-эль-Мандеб, но и на всем пространстве Индийского океана, вплоть до берегов Мозамбика и Индии. Это ставит под вопрос безопасность грузоперевозок, в том числе жидких углеводородов, на протяженных океанических трассах.

Примерами неудачных террористических атак на ближневосточные объекты ТЭК стали попытки операций террористов в Саудовской Аравии. Захват или уничтожение нефтяных портовых терминалов, а также нефтеперерабатывающих и нефтехимических заводов на территории королевства, попытки которых делались неоднократно, был сорван силовыми структурами КСА.

Развитие на территории Магриба и Аравийского полуострова проектов альтернативной энергетики, которые теоретически также могут представлять некоторый интерес для террористических атак, для европейской экономики не является значимым фактором. Это же касается практически всех прочих направлений промышленности стран БСВ, атаковать их исламистам есть смысл только для того, чтобы ослабить экономику той или иной страны региона.

Следует отметить, что за исключением экспорта природного газа и нефти экономика большинства стран региона имеет достаточно слабое влияние на систему мирового хозяйства, несмотря на все усилия по ее диверсификации (производимые в основном в арабских монархиях Персидского залива). Последние для развитых стран Запада – крупные потребители продукции гражданской промышленности и ВПК, заказчики инфраструктурных проектов и рынок высококвалифицированной рабочей силы.

Определенное место в мировой экономике занимают промышленность и сельское хозяйство Турции и Ирана, а также туристический сектор Марокко, АРЕ и монархий Залива . Существенно влияние транзитного транспортного хаба мирового значения, выполняемое Турцией, Катаром и ОАЭ. Инфраструктурные проекты Дубая и Абу-Даби важны для их подрядчиков. Кроме того, монархии Залива играют роль мирового инвестора и крупного финансового центра. Однако по всем этим направлениям страны БСВ могут быть легко заменены.

Единственным исключением в регионе является Израиль с его алмазообрабатывающей промышленностью, высокими технологиями (второе после Соединенных Штатов в мире количество высокотехнологических компаний – старт-апов) и военно-промышленным комплексом. Эта страна – поставщик на мировой рынок технологий, современной промышленной и экологически чистой сельскохозяйственной продукции и высококвалифицированной рабочей силы.

Наличие в распоряжении Израиля значительных резервов природного газа на средиземноморском шельфе и сланцевой нефти в Негеве, найденных сравнительно недавно, значительно повышает его значение для ЕС и США.

Отметим, что практически все террористические группировки региона и большая часть правящих там режимов объявляют Израиль своим главным врагом . Однако де-факто воюют они между собой и за исключением Ирана и его сателлитов, а также палестинцев не проявляют против еврейского государства заметной активности.

Что касается руководства ПНА и его оппонентов из ХАМАС, постоянно декларируя необходимость палестинского единства, они ведут друг с другом жесткую борьбу. Как следствие вопрос о создании палестинского государства для всех, кроме коспонсоров так называемого мирного процесса, в настоящее время перешел из практической плоскости в область теоретических построений.

В любом случае эффективная интеграция БСВ в мировую экономику и решение проблем региона возможны только после прекращения противостояния Ирана с Израилем и Саудовской Аравией. Религиозная природа этих конфликтов делает это в ближайшем будущем маловероятным . То же самое можно сказать и о шансах на победу над исламистским экстремизмом и терроризмом, спонсорами которого являются ведущие исламские державы региона.

/Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока, vpk-news.ru /

На Ближнем Востоке назревает новый кровопролитный конфликт. Эта новость не станет для вас какой- либо сенсацией, так как этот регион уже давно обезображен войнами и революциями. История потенциального конфликта банальна до безобразия – это борьба за ресурсы. В 2010 году американская нефтяная компания Noble Energy обнаружила на шельфе в Средиземном море нефтегазовое месторождение, ресурсы которого, как подсчитали американцы, равны 453 миллиардам кубометров.

Первое время Ливан и Израиль из-за споров о границах достаточно сдержано относились к «разделу свалившегося богатства». Но все изменилось в уже в январе 2017 года, когда правительство Ливана выдало лицензию на разведку месторождения (Блок 9) франко-российской компании Total.

Хотя представители компании Total заявили, что будут вести работы на расстоянии не менее 25 км от границы с Израилем, министр обороны А. Либерман назвал факт выдачи лицензии на разработку месторождения провокационным, а согласие таких компаний, как Total начать добычу газа на ливанском шельфе «большой ошибкой», так как «Блок 9» принадлежит Израилю. А после того когда правительство с «улыбкой» отнеслось к его словам, Либерман начал угрожать войной между Ливаном и Израилем.

Когда накал страстей достиг предела в Бейрут пожаловал глава американской дипломатии Рекс Тиллерсон. Но вместо того, чтобы смягчить накал, он заявил, что обвинил во всех проблемах Ливана «Хизбаллу». На что лидер движения Хасан Насралла заявил, что если совет обороны Ливана решит уничтожить израильские нефтяные установки, то «Хизбалла» готова выполнить приказ.

Ситуацию осложняет тот факт, что Ливан путем приглашения компании Total заручился поддержкой в лице России, Франции и Ирана, а Израиль в свою очередь обратился к своему большому брату из Северной Америки, который называется не Канада. Развивающаяся ситуация потенциально может вести к новой большой войне.

В случае начала боевых действий контроль за энергоресурсами уже будет главной целью, в этом конфликте будет подниматься вопрос контроля за всем Ближним Востоком.

Важность месторождения Блок 9 для Ливана с Израилем трудно переоценить. Никогда прежде они не получали таких возможностей. И правительство обеих стран готово «загрызть» любого за него.

Например, ещё в сентябре прошлого года израильские военные провели ряд учений, которые имитировали столкновение с «Хезболлой», включая имитацию захвата южного Ливана. А история с переносом посольства США в Израиле в Иерусалим лишь подлила масло в огонь. Видимо поняв, что у Палестины и Хамас банально нет возможностей и ресурсов противостоять Израилю, поэтому последнему нашли другого противника. Объективно остаётся лишь одна страна, способная удержать ситуацию от взрыва. Страна, направившая одну из самых крупных своих энергетических компаний в Ливан и планирующая заключить межгосударственное соглашение о военной кооперации с этой страной – Россия.

Нарастающий мировой кризис сделал очевидной необходимость радикального пересмотра принципов глобального миропорядка, сформированных в середине прошлого века и не учитывающих нынешние реалии. С этим согласно абсолютное большинство национальных элит. Однако по мнению ряда экспертов, этот процесс может пойти не по мирному, а по военному пути. При этом основным побудительным мотивом, судя по всему, станет борьба за ресурсы. Несмотря на то, что вероятность начала крупномасштабных военных действий в ближнесрочной перспективе невысока («Мировая война как выход из глобального кризиса»), попытаемся оценить возможный характер нового мирового противостояния.

Готовность предполагаемых коалиций

Для правильного прогноза вероятной периодизации будущей мировой войны необходимо проанализировать текущее состояние стран и их союзов, способных в перспективе составить противоборствующие коалиции.

Руководство США и стран ЕС согласно высказываниям его представителей продолжает вести политику, направленную на установление своего доминирования в мире с возложением на другие государства (естественно, в закамуфлированном виде) обязанностей обеспечивать их процветание за счет своих ресурсов.

Противоречия внутри этого сообщества носят неантагонистический характер и, судя по всему, связаны с разделом сфер влияния в новом мировом порядке, предполагающем господство западной цивилизации над остальным «нецивилизованным» миром.

Коллаж Андрея Седых

Организационный и технический уровень этого сообщества позволяет входящим в него странам рассчитывать на ведение успешных первых войн и вооруженных конфликтов в мировой войне.

Их основными проблемами остаются высокая чувствительность к потерям личного состава вооруженных сил и неготовность граждан этих государств к войне, что определяется в значительной степени отсутствием принятой населением идеологии войны, а также ограниченные природные ресурсы, территория и людской потенциал по сравнению со всем остальным миром.

Все это определяет неготовность западных государств к войне в моральном и идеологическом отношении и ставит под сомнение успех их коалиции в затяжном глобальном вооруженном конфликте. Данное сообщество может рассчитывать на успех только в быстротечной войне. Этим странам нужен блицкриг.

Страны, не входящие в состав западной цивилизации, в основном ни в организационном, ни в техническом отношении не готовы к военному противостоянию.

Вместе с тем это сообщество имеет подавляющее превосходство в людском потенциале, более высокий по сравнению с Западом моральный потенциал и контроль над огромными природными ресурсами и территориями.

Данный факт существенно повышает шансы антиимпериалистической коалиции на победу в затяжной войне и формирует благоприятные условия для организации отпора агрессору на первых ее этапах, создавая резерв времени для консолидации этих стран, не входящих в западную цивилизацию, и для организации международной поддержки тех государств, которые окажутся первыми жертвами агрессии со стороны Запада.

Таким образом, ни одна из возможных коалиций в настоящий момент к участию в мировой войне полноценно не готова.

Начало

Прогнозирование периодизации любого военного конфликта основывается главным образом на оценке возможностей исходных потенциалов противоборствующих сторон, вероятного хода военных действий, изменения способности противостоящих сторон вести войну и соответствующих корректур исходных политических целей в ней.

Важным элементом подобного анализа является определение сценария вхождения в состояние войны.

Сегодня государства Запада могут лишь инициировать внутренние вооруженные конфликты в других странах и принимать участие в их разрешении весьма ограниченными контингентами войск, возложив основную тяжесть борьбы на одну из враждующих сторон, союзную с ними.

Поэтому в мирный период, предшествующий возможной крупномасштабной войне, западная цивилизация стремится к разрешению глобального кризиса в своих интересах с опорой преимущественно на невоенные меры. Остальные государства будут действовать аналогичным образом, пытаясь сформировать выгодную для себя международную конфигурацию.

Одним из важнейших направлений деятельности Запада на данном этапе является инициирование внутренних конфликтов в других странах в целях создания условий для их распада, подрыва экономики и военного потенциала.

Общим явлением, особенно ощутимым для государств западной цивилизации, станет нарастание ксенофобии, классовой, межнациональной и межрелигиозной борьбы, что в свою очередь послужит хорошей основой для начала процессов их фашизации.

В зависимости от интенсивности развития кризисных явлений и эффективности попыток Запада достичь своих целей с опорой только на невоенные меры продолжительность этого периода может колебаться в больших пределах – от одного-двух до пяти-шести лет.

Учитывая антагонистический характер противоречий, породивших кризис, можно полагать, что предпринимаемые на данном этапе невоенные меры не приведут к желаемому результату.

Элита западной цивилизации, осознав невозможность достижения поставленной цели мирным путем, перейдет к непосредственной подготовке военных действий за ресурсы. Первоначально ее лидеры будут ориентироваться на ограниченные по масштабу военные конфликты.

Начнется угрожаемый период мировой войны, в ходе которого Запад приступит к непосредственной подготовке локальных войн и вооруженных конфликтов за ресурсы.

К этому времени уже окончательно оформится неоимпериалистическая коалиция, которая в рамках этого начального этапа будет преследовать цель создания идеологических, морально-психологических, экономических, нормативно-правовых и политико-дипломатических условий для ведения успешных военных действий.

Со стороны стран других цивилизаций целью могут стать сдерживание процессов, ведущих к войне, сохранение существующей системы международной безопасности, укрепление региональных союзов с расширением их оборонных функций, наращивание потенциала своих вооруженных сил.

Этап завершится после достижения готовности неоимпериалистической коалиции к ограниченным войнам. Другие государства не успеют создать свои эффективные военно-политические организации.

Данный этап будет относительно непродолжительным – один-два года, что определяется стремлением неоимпериалистической коалиции разгромить потенциальных противников поодиночке, не допуская возникновения единого фронта сопротивления.

Этапы новой мировой

Переход неоимпериалистической коалиции к развязыванию локальных войн и вооруженных конфликтов против отдельных стран знаменует начало первого этапа мирового вооруженного противоборства – периода ограниченных военных действий.

В рамках данного этапа это сообщество станет преследовать цель разгрома лидеров региональной консолидации с одновременным устрашением остальных государств региона.

Международная система безопасности в ее современном понимании прекратит свое существование.

Эти войны и конфликты неоимпериалистическая коалиция будет вести с применением группировок регулярных войск, в том числе созданных и поддерживаемых ею иррегулярных вооруженных формирований.

В основном будут использоваться обычные виды оружия. Однако в случае неблагоприятного развития ситуации для агрессора и при гарантии отсутствия ответной аналогичной угрозы возможно нанесение им одиночных ядерных ударов с целью принуждения противника к отказу от дальнейшего сопротивления. Для оправдания таких ударов вероятны провокации с ограниченным применением химического оружия против собственного населения.

Продолжительность первого этапа будет определяться главным образом темпами нарастания региональной и глобальной военно-политической консолидации стран, не входящих в неоимпериалистическую коалицию, и может составить от двух-трех до шести-семи лет.

Завершится этот период после подключения к участию в ограниченных военных действиях, ведущихся против отдельных государств, других стран регионов и создания дееспособных оборонительных региональных союзов.

Вслед за этим начнется слабоконтролируемая эскалация ряда локальных войн в региональные, возникнут новые ограниченные войны и вооруженные конфликты.

Это будет означать начало нового этапа – полномасштабной мировой войны с применением обычного оружия.

Анализ военных потенциалов противостоящих сторон в военных действиях и вероятной динамики развития военно-политической ситуации позволяет выделить в нем три основных периода.

Первый – разобщенная геополитическая оборона антиимпериалистической коалиции, отличительной чертой станут слабо скоординированные на глобальном уровне боевые действия стран этого сообщества в силу незавершенности своей военно-политической консолидации.

Неоимпериалистическая коалиция, обладая превосходством в организационном отношении и возможностях своей транспортной инфраструктуры, будет владеть бесспорной инициативой на глобальном уровне. Страны этого сообщества организуют глобальное наступление, свободно маневрируя силами для их сосредоточения на тот или иной момент в важнейших регионах мира.

Продолжительность этого периода определится временем, необходимым странам антиимпериалистической коалиции для организации согласованных действий в глобальном масштабе, что может составить от двух – четырех до шести-семи лет.

Следующий период – геополитический баланс возможностей ведения войны противоборствующими сторонами – будет также достаточно продолжительным (три – пять лет) и завершится утратой способности неоимпериалистической коалиции вести масштабные наступательные операции в результате исчерпания людских и материальных ресурсов.

В итоге это сообщество перейдет к геополитической обороне и станет искать пути завершения войны на приемлемых для себя условиях. Начнется этап геополитического наступления антиимпериалистической коалиции, когда возможно падение правительств в некоторых странах неоимпериалистического сообщества из-за массовых выступлений населения, вызванных военными тяготами и потерями, с возможным выходом этих государств из войны.

Синхронность подобных событий в нескольких ведущих неоимпериалистических странах может привести к распаду коалиции с последующим завершением крупномасштабных военных действий победой антиимпериалистического сообщества.

На этапе полномасштабной мировой войны с применением обычного оружия могут иметь место отдельные ядерные удары преимущественно со стороны неоимпериалистической коалиции.

Перед лицом выявленного глобального противника отойдут на второй план региональные противоречия и прекратятся военные конфликты между странами антиимпериалистической коалиции.

Однако угроза масштабного скрытного применения биологического ОМП государствами неоимпериалистической коалиции существенно возрастет.

По мере сокращения возможностей этого сообщества по дальнейшему ведению войны, нарастания масштабов военных поражений и внутриполитической напряженности в его странах, выхода из войны некоторых членов неоимпериалистической коалиции и неспособности добиться мира хотя бы на минимально приемлемых для себя условиях она может пойти на ограниченное применение ядерного оружия как последнего средства к принуждению противника к миру.

Наступит этап ограниченного применения оружия массового поражения. Этот период будет весьма коротким – от нескольких дней до нескольких месяцев, что определяется резким нарастанием угрозы перехода к полномасштабному применению ядерного оружия и огромными потерями среди личного состава войск и мирного населения.

Отличительной его чертой станет применение сторонами ядерного оружия (преимущественно тактического) в виде одиночных и групповых ударов на фоне продолжающихся боевых действий обычным вооружением.

После этого враждующие коалиции будут вынуждены пойти на переговоры и завершить мировую войну подписанием соответствующего соглашения на взаимоприемлемых условиях.

Однако если этого не произойдет, то перед лицом угрозы полного разгрома неоимпериалистическая коалиция может пойти на полномасштабное применение ядерного оружия.

В рамках этого этапа стороны обменяются ударами основным составом своих стратегических ядерных сил. Это будет самый короткий этап и по продолжительности составит несколько дней.

В результате взаимному уничтожению подвергнутся ведущие страны противостоящих коалиций, а сами они могут утратить единство.

Мировая война распадется на слабо взаимосвязанную систему локальных войн и вооруженных конфликтов, которые будут постепенно затухать в связи с утратой материальной основы продолжения военных действий, огромными потерями личного состава войск и мирного населения, их полной деморализацией.

В этом варианте развития событий мировая война прекратится вероятнее всего путем заключения системы сепаратных договоров.

С началом мирных переговоров лидеров коалиций военные действия в отдельных регионах и направлениях не остановятся – стороны будут стремиться, приостановив противоборство в геополитическом масштабе, достигнуть частных стратегических и оперативных успехов для упрочения своих позиций в ходе урегулирования, создания предпосылок для достижения выгодной политической конфигурации будущего мироустройства в отдельных регионах.

Можно предположить, что быстро достигнуть полноценных мирных договоренностей, позволяющих полностью прекратить военные действия, не удастся и по продолжительности этот этап составит несколько лет.

С завершением переговоров и заключением мира наступит этап формирования послевоенного мирового порядка.

Данный этап (судя по масштабу действий, которые необходимо будет выполнить, и опыту завершения предшествующих войн) может продлиться от трех-четырех до семи – десяти лет и более.

Изложенный вариант периодизации возможной мировой войны сформирован исходя из предположения, что ядерный потенциал России останется сдерживающим фактором для неоимпериалистической коалиции. В случае нейтрализации этого российского фактора западное сообщество может пойти на уничтожение упреждающим ударом ядерного потенциала Китая и других противостоящих стран, обладающих данным вооружением, и перейдет к неограниченному применению ядерного оружия, за счет чего способно достичь полной победы.

Произойти это может на любом из этапов развития мировой войны. Однако наиболее вероятно, что это произойдет в угрожаемый период или на первых ее этапах.

Возможный итог

Важнейшим элементом анализа характера любой войны является выявление ее возможных исходов.

Итог мировой войны будет в значительной степени определяться основополагающими ресурсами противостоящих коалиций: духовным, научным, военным, промышленным, людским, ресурсным и территориальным потенциалом.

Оценка сильных и слабых сторон противоборствующих сообществ дает основания полагать, что несмотря на стремление неоимпериалистической коалиции достичь целей войны в ходе нового блицкрига, возможность ее победы на первых этапах можно оценить как маловероятную.

Затягивание военных действий в условиях сохранения фактора ядерного сдерживания со стороны России и частично Китая резко сокращает шансы на полную победу западного сообщества. В этих условиях существенно возрастает возможность установления паритетного мира. Такой вариант исхода следует рассматривать как весьма вероятный.

Полное поражение неоимпериалистической коалиции, учитывая ее огромный ядерный потенциал, может наступить лишь при условии возникновения внутреннего социального взрыва в ведущих странах этого сообщества, прежде всего в США. Такой вариант исхода маловероятен.

Сохраняется относительно невысокая возможность нейтрализации или взятия под контроль ядерного потенциала России Соединенными Штатами путем смены власти или ее разрушения. Это позволит неоимпериалистической коалиции достичь полной победы за счет перехода к неограниченному применению ядерного оружия.

Проведенный анализ позволяет сделать заключение, что новая мировая война, если она все-таки будет развязана, затронет большую часть населения Земли, охватив практически все континенты, океаны и моря. По продолжительности она составит период от шести-семи до 25–30 лет. В военных действиях могут принять участие более ста миллионов человек с обеих сторон. Суммарные демографические потери превысят несколько сотен миллионов человек.

В 2030 г. Россия колонизирует Луну: космонавты построят лунную базу и лабораторию, а дальнемагистральные луноходы будут исследовать лунную поверхность. Таковы совсем недавно были планы «Роскосмоса» (их, правда, пришлось скорректировать). Президент Владимир Путин, которому в 2030 г. будет 78 лет, возможно, отойдет от активной деятельности, а может, пойдет на четвертый (подряд) президентский срок. Россиян к тому времени станет на 5 млн меньше, экономика будет больше, но не намного. Каковы будут позиции России на международной арене?

Непредсказуемость, очевидно, стала неотъемлемой составляющей российского образа действий в мире. Столь же очевидна и тенденция к ужесточению и милитаризации внешней политики. За этой жесткостью стоит стремление пересмотреть принципы архитектуры европейской безопасности и превратить Россию в державу, с которой каждый должен считаться.

Вторым – и равно существенным – основанием решительной внешней политики России является необходимость новой легитимации режима Путина во внутрироссийском контексте. Экономический рост, который когда-то служил опорой легитимности Путина, прекратился и никогда уже не будет таким интенсивным. Путин стремится отвлечь внимание от экономических проблем и сделать своей новой опорой российский милитаризм. В определенной степени противостояние с Западом отвечает интересам Кремля; существование враждебно настроенного мира служит отличным предлогом как для решительных действий во внешней политике, так и для укрепления контроля во внутренней ситуации.

Хорошая новость в том, что Россия, по нашему мнению, не ищет полноценной военной конфронтации с Западом. Россия готова к конфликтам среднего уровня, достаточно серьезным, чтобы служить отвлечением от внутрироссийских дел и рычагом достижения высокого международного статуса, но не представляющим рисков и расходов, связанных с полномасштабной войной. Плохая новость в том, что ошибки и просчеты неизбежны и напряжение вряд ли будет спадать, если только Кремль не найдет альтернативную модель легитимности.

В новом докладе Европейского совета по международным отношениям предпринята попытка понять, как будут развиваться Россия и ее (и европейские) соседи вплоть до 2030 г. Метод состоит в том, чтобы экстраполировать сегодняшние тенденции. Это не попытка предсказать будущее. Единственное, в чем мы можем быть уверенными по поводу 2030 г., так это в огромном количестве непредвиденных событий. Задача нашего исследования в том, чтобы подчеркнуть нынешние тенденции и их логические последствия. Некоторые из выделенных нами трендов таковы.

1. Внутренние проблемы будут нарастать, и Кремль будет разыгрывать карту конфликтов.

С тех пор как Путин стал президентом в 2000 г., неписаный общественный договор с россиянами предполагал непрерывное улучшение качества жизни. На восемь лет россияне получили невероятно быстрый экономический рост, основанный на высоких ценах на нефть. Средний заработок подскочил с $60 в 1999 г. примерно до $940 в 2013 г. (данные доклада Кирилла Рогова «Выживет ли путиномика?»). По данным Всемирного банка, в 2002 г. четверть россиян жили за чертой бедности, а через 10 лет – лишь около 10% населения России.

Но сегодня этот общественный договор распадается. Российская экономика выйдет из периода негативного роста в течение двух лет, но рост, по расчетам Economist Intelligence Unit, будет держаться на уровне 1% в год. К 2030 г. Россия по размерам экономики переместится на пять ступенек ниже, став 15-й в мире. По данным ООН, население России сократится к тому времени на 5 млн – до 139 млн человек.

Санкции сыграют некоторую роль в этом сокращении. Но главные российские проблемы носят структурный характер. Россия не провела модернизации и диверсификации и вряд ли займется этим в ближайшем будущем. Коррупция, недостроенность правового государства и провалы в управлении мешают притоку инвестиций. Чтобы изменить это, нужны болезненные меры, которые Кремль не будет принимать, особенно учитывая президентские выборы 2018 г. Путин показал, что не интересуется экономическими вопросами. Даже если цена нефти вернется к уровням $50–60 за баррель, улучшений в качестве жизни, похожих на улучшения 2000-х, россиянам ждать не стоит.

Кремль решает эту проблему, стремясь сделать опорой легитимности национализм и авантюризм во внешней политике. Маленькие победоносные войны, такие как в Крыму и Сирии, дают легитимность, отвлекают внимание от экономики и рисуют для населения картину возвращения России в статус великой державы. Но они должны оставаться низкобюджетными – как сирийская, которая, по словам самого Путина, была осуществлена на средства, ранее заложенные в бюджет Министерства обороны на проведение учений и боевую подготовку в 2015 г. «Отвлекающие» войны не обязаны быть по-настоящему боевыми. Российская псевдовойна с Турцией – пример «невоенной войны».

2. Россия будет все больше полагаться на силу.

Основываясь на опыте, полученном в Грузии, на Украине и в Сирии, Москва осознала, насколько эффективным инструментом внешней политики является военная сила. Москва убедилась также в том, с какой неохотой Запад идет на противостояние, не говоря уже об ответном применении силы. Сегодняшние руководители Кремля вообще лучше умеют действовать с помощью жесткой, чем с помощью «мягкой силы», которой у России в любом случае немного. Несмотря на то что Россия испытывает сейчас трудности с продолжением модернизации вооруженных сил, накопленной мощи достаточно, чтобы создавать перевес по отношению к большинству государств региона.

Россия будет наращивать возможности дислоцирования экспедиционных сил, но этот потенциал будет ограничен постсоветским пространством и теми регионами Ближнего Востока и Северной Африки, где у России есть связи, – Сирией, Ливией, возможно, Египтом.

Российские вооруженные силы продолжат фокусироваться на НАТО и регионе. Учитывая неподъемные издержки и реальный риск ядерной конфронтации, Россия вряд ли будет стремиться к полноценной войне с Западом. Но Кремль, несмотря на это, заинтересован в том, чтобы посылать сигналы о готовности к масштабной эскалации. Опасность в том, что просчеты и непредвиденные ситуации могут быстро перерасти в военное противостояние.

Каковы потенциальные возможности для «бюджетных» конфликтов среднего уровня в восточной части Европы?

Балтийское море. Вероятность того, что Россия рискнет проверить натовские взаимные обязательства на прочность, невелика. Скорее всего, будут предприниматься действия, которые «не дотягивают» до порога военной конфронтации уровня главы 5 устава НАТО. Продолжение конфронтационных действий со стороны России приведет только к усилению поддержки вступления Швеции и Финляндии в НАТО со стороны гражданского общества этих стран.

Балканы. На протяжении двух последних лет Москва выстроила стратегический альянс с Сербией и усилила свою поддержку Республике Сербской. Этот проект одновременно и бюджетный, и перспективный с точки зрения «гибридных» враждебных действий, мешающих реализации целей ЕС в регионе.

Центральная Азия. Кризис наследования власти в любом из государств региона может спровоцировать этнические конфликты и заставить Россию вмешаться. Еще одна возможность: оправданием военной интервенции со стороны России может послужить угроза появления джихадистов в регионе.

3. Главной целью России останется Восточная Европа.

Россия продолжит предпринимать попытки установить контроль над ближайшими соседями. Послушные соседи представляются ключевым условием безопасности России и условием восстановления статуса великой державы. Программа-максимум – это кольцо дружественных государств, послушных Москве. Программа-минимум – это дисфункциональные государства, управляемые коррумпированными элитами, не способными ни провести реформы, ни вступить в НАТО и ЕС и тем самым подвластные Москве.

На сегодня Москва обеспечила высокий уровень зависимости для Армении, Азербайджана и Белоруссии. Зависимость эта, впрочем, не абсолютная. Москва продолжит преследовать свои «минималистские» цели в Грузии, Молдавии и на Украине, не смиряясь при этом с потерей «дружеских чувств» со стороны населения этих стран. Москва продолжит использовать различные методы в достижении этих целей: политическое давление, региональные институты (ОДКБ, «Евразэс»), гибридные враждебные действия, информационные атаки, кибератаки.

Москва не сможет реализовать программу-максимум на Украине, конфликт в Донбассе будет заморожен. Это снизит напряжение, но создаст нестабильную ситуацию в регионе. На сегодня стратегия состоит в том, чтобы использовать минские соглашения для продвижения повстанцев Донбасса в украинскую политику. «Горячие» военные действия тоже будут продолжены ради давления на Киев, сжигания украинских ресурсов и снижения готовности бороться.

Заключение. Европа может сделать крайне мало для того, чтобы как-то помочь в разрешении экономических проблем России. Модернизацию российской экономики должны инициировать россияне. Как только придет время ослаблять санкции, целью этого шага должна быть попытка сделать голоса российских реформаторов слышнее.

Европа должна усиливать свои средства сдерживания, но при этом она сталкивается с дилеммой безопасности. Жесткий ответ будет играть на руку Кремлю: усиление напряженности заставит Запад принимать Россию всерьез и возвести ее в то самое качество, которого она сама желает, попутно подпитывая нарратив враждебного мира, окружающего Россию.

Диалог остается крайне важным, но он должен быть выстроен верно. Если нынешний фон конфликтов среднего уровня сохранится, открытые каналы коммуникации с Москвой будут необходимы для избежания фатальных просчетов. Политика Запада должна обеспечивать удержание тех красных линий, пересечение которых может перевести конфликты со среднего уровня на более высокие. Необходимо и создавать поощрения за любые действия, ведущие к снижению напряженности.

Запад должен относиться к суверенитету стран Восточной Европы серьезно. Но это отношение будет вызовом местным элитам, на которые нужно оказывать давление ради преобразования патрональных политических систем в полноценные демократии. Самое сложное для Украины, Грузии и Молдавии – преодолеть себя и провести реформы, а не преодолеть Россию. Они не могут принимать европейскую траекторию развития как нечто само собой разумеющееся. ЕС должен быть гораздо откровеннее в отношении целей, которыми он обусловливает свою поддержку. Возможности Европы поддержать реформы в Армении, Азербайджане и Белоруссии крайне ограниченны, хотя Европа должна быть готова к тому, чтобы обеспечить такую поддержку и сближение с этими странами, если они предпримут соответствующие реформы. Европа вместе с тем должна обеспечить дипломатическую поддержку усилению суверенитетов этих стран в определении их принадлежности альянсам – и политическим, и в сфере безопасности.