Цифровая экономика: как специалисты понимают этот термин. «Цифровая экономика» Путина и американский опыт ее создания
В 1995-ом году американский информатик Николас Негропонте (Массачусетский университет) ввел в употребление термин «цифровая экономика». Сейчас этим термином пользуются во всем мире, он вошел в обиход политиков, предпринимателей, журналистов. В прошлом году один из главных докладов Всемирного банка содержал отчет о состоянии цифровой экономики в мире (доклад вышел под названием «Цифровые дивиденды»).
Однако до сих пор содержание этого понятия остается размытым, четкого определения нет и в докладе ВБ. В этом материале РИА «Наука» собраны наиболее общие представления о том, что представляет собой цифровая экономика.
Для начала, стоит вспомнить определение обычной «аналоговой» экономики – это хозяйственная деятельность общества, а также совокупность отношений, складывающихся в системе производства, распределения, обмена и потребления. Использование компьютера, интернета, мобильных телефонов уже можно считать «потреблением», в этом случае цифровую экономику можно представить как ту часть экономических отношений, которая опосредуется Интернетом, сотовой связью, ИКТ.
Доктор экономических наук, член-корреспондент РАН - Владимир Иванов дает наиболее широкое определение: «Цифровая экономика – это виртуальная среда, дополняющая нашу реальность».
Действительно, наверное, все наши действия в компьютерной виртуальной реальности можно отнести к системе производства, распределения, обмена или потребления. Но, конечно, виртуальная реальность, как таковая, появилась отнюдь не с созданием компьютера. Вся мыслительная деятельность человека может быть отнесена к ней. Кроме того, деньги – главный инструмент экономики, - также порождение виртуальности, так как являются придуманным «мерилом» стоимости товаров и услуг. А вот с изобретением компьютера удалось «оцифровать» деньги, что, несомненно, упростило товарно-денежные отношения, привело к огромной экономии времени и повышению безопасности операций.
Мещеряков Роман - профессор РАН, доктор технических наук, профессор кафедры оптимизации систем управления Института кибернетики Томского политехнического университета считает, что к термину «цифровая экономика» существует два подхода. Первый подход из «классической экономики»: цифровая экономика - это экономика, основанная на цифровых технологиях и при этом правильнее характеризовать исключительно область электронных товаров и услуг. Классические примеры – телемедицина, дистанционное обучение, продажа медиконтента (кино, ТВ, книги и пр.). Второй подход - расширенный: «цифровая экономика» - это экономическое производство с использование цифровых технологий.
«В настоящее время, - поясняет Роман Мещеряков, - некоторые эксперты считают, что надо расширять это понимание и включать в него цепочку товаров и услуг, которые оказываются с использованием цифровых технологий, в том числе такие понятия как: интернет вещей, Индустрия 4.0, умная фабрика, сети связи пятого поколения, инжиниринговые услуги проторипирования и прочее».
Действительно, раньше виртуальная часть мира, которая располагалась в мыслительной реальности человека, не была производительной силой, не была той средой, где создаются новые идеи и продукты.
Теперь материальная часть совмещена с реальной: можно создать не «основанный на реальных событиях» мир, который сам же будет «экономикой в экономике».
Достоинство этого мира в том, что там можно делать что угодно. Это важно не только в том случае, когда появляется возможность создания онлайн-игры, где можно прыгать на высоту многоэтажного дома, путешествовать по космосу без скафандра и многократно умирать, - это важно для испытания, совершенствования, апробирования новых продуктов. Таким образом, цифровая экономика получила шикарный шанс обогнать «аналоговую», которая обязана каждый раз проводить краш-тест, ломая машины в реальности, а не в виртуальной среде.
Александра Энговатова - кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики инноваций экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, - дает такое определение: «Цифровая экономика - это экономика, основанная на новых методах генерирования, обработки, хранения, передачи данных, а также цифровых компьютерных технологиях».
«В рамках данной экономической модели, - подчеркивает Александра Энговатова, - кардинальную трансформацию претерпевают существующие рыночные бизнес-модели, модель формирования добавочной стоимости существенно меняется, значение посредников всех уровней в экономике резко сокращается. Кроме того, увеличивается значение индивидуального подхода к формированию продукта, - ведь теперь мы можем смоделировать все, что угодно.»
Обобщая, можно сказать, что цифровой экономикой можно охватить все то, что поддается формализации, то есть, превращению в логические схемы. А жизнь сама разработает схему, по которой это «нечто» можно будет вписать в систему производства, распределения, обмена и потребления.
В ходе своего выступления на ПМЭФ-2017 Путин много говорил о цифровой экономике. Так много, что выступление президента явно претендует на роль программного и должно дать старт строительству цифровой экономики в России. И правительство, депутаты, губернаторы наверняка начнут повторять словосочетание «цифровая экономика» как мантру, примутся повторять за президентом о важности этого вида экономики и будут наперебой отчитываться об успехах в ее строительстве. Но что такое эта цифровая экономика на самом деле?
Что такое сырьевая экономика, мы знаем - это экономика, основу которой составляет добыча и первичная переработка сырья с последующим экспортом и импортом готовой продукции. Что такое производственная экономика - тоже понятно.
Рыночная экономика - экономика с преобладанием рыночных отношений, с рынком в качестве основного регулятора. Плановая экономика - с преобладанием госрегулирования и централизованным распределением ресурсов. Либеральная экономика - разновидность рыночной экономики с минимальным регулированием со стороны государства и частной собственностью «понад усё».
Даже про инновационную экономику более-менее понятно - это экономика, основанная на инновациях, производстве высокотехнологичной продукции и технологическом совершенствовании.
А цифровая экономика - что это за зверь?
Давайте погуглим определение, что ли…
Хотя нет, гуглить больше нельзя. Гугль - это чужая разработка, а мы строим свою цифровую экономику, поэтому должны пользоваться своими «наилучшими уникальными» цифровыми продуктами. В данном случае Яндексом.
Яндекс по этому поводу сообщает следующее:
Электронная (цифровая, веб, интернет) экономика - экономическая деятельность, основанная на цифровых технологиях (цитата из Википедии).
«Речь идёт не столько о разработке и продаже программного обеспечения, сколько о электронных товарах и сервисах, производимых электронным бизнесом и электронной коммерцией.»
Таким образом, цифровая экономика - тот же eCommerce, только в масштабах страны, состоящий из множества отдельных е-коммерсов, от мала до велика.
А электронные товары и услуги - это все, что можно купить и продать через Интернет - электронные книги, фильмы, музыку, игры, так называемый медиа-контент.
Платный доступ на какой-нибудь сайт (форум, портал) - тоже электронная услуга. Аккаунт в игре, игровые деньги, webmoney и так далее - электронные продукты.
Программное обеспечение - тоже электронный продукт, равно как и ключи его активации, платные подписки на обновления и так далее.
Хостинг, почта, ip-телефония - электронные продукты.
Услуги системного администратора по обслуживанию сервера, услуги дизайнера и веб-мастера по созданию сайта - электронные услуги.
Услуги разного рода консультантов, оказываемые через сеть (юристы, бухгалтера, психологи) - тоже электронные услуги.
Дистанционное образование через интернет - тоже.
Короче говоря, все, что можно купить и продать, не отходя от компьютера, получить и использовать через компьютер (планшет, смартфон) - все это электронные продукты, составляющие электронную (цифровую) экономику.
При этом интернет-магазины, которые торгуют реальными продуктами и услугами - находятся на стыке между электронной (цифровой) экономикой и реальным сектором экономики с его продуктами питания, одеждой, стройматериалами и так далее.
То есть сам сервис по выбору товаров в интернет-магазине, возможность оплатить его электронными деньгами или банковской картой, сервис по отслеживанию доставки - это цифровая экономика. А производство того товара, который вам доставляет интернет-магазин, а также транспорт, который его доставляет - это реальный сектор. А нефть, из которой сделано приобретенное в интернет-магазине моторное масло, шелковый шарф или гамбургер - это сырье.
Таким образом, цифровая экономика сама по себе, без реального и сырьевого секторов, без производства, которое превращает сырье в продукты, без сельского хозяйства и без транспорта, доставляющего сырье на завод, продукцию на склад и товары со склада в магазин или к вам на дом - существовать не может. То есть цифровая экономика - это не целостная экономика, а ее сектор, состоящий из электронных товаров и услуг (в том числе услуг по выбору и заказу реальных товаров). Поэтому правильнее говорить не «цифровая экономика», а цифровой сектор экономики. Или сектор электронной коммерции. Или как-то так.
Хотя «цифровая экономика» - конечно, звучит мощнее.
Но полноценной цифровой экономики, то есть экономики, в которой электронная коммерция с ее электронными продуктами и услугами была бы главной составляющей, нет ни в одной стране мира, даже в США.
Так, Интернет-экономика Великобритании в 2016 году достигла размера 12% ВВП. Правда не совсем понятно, это «чистая» составляющая или вместе со стоимостью ТНП, доставленных Интернет-магазинами. Но в любом случае 12% - цифра не слишком большая.
Еще есть маленькие страны, оффшоры, в которых основу экономики составляют финансовые услуги, удаленная регистрация юридических лиц и все, что с этим связано - такую экономику в принципе можно отнести к цифровой, хотя обычно это относят к финансовому и банковскому сектору. В общем, здесь особый случай. А больших стран с доминированием электронных продуктов в экономике пока нет.
Полноценная цифровая экономика возникнет, когда появится виртуальная реальность и стоимость приобретаемых в этой реальности товаров и услуг превысит стоимость реальных товаров и услуг, приобретаемых за ее пределами.
В принципе, некоторые уже живут в такой реальности - это участники онлайн-игр, которые тратят на игры больше денег, чем на питание и коммунальные услуги. Но пока их относительно немного. Вот если большая часть населения уйдет в «игровой мир» (он же виртуальный мир) - тогда можно будет говорить, что экономика стала по-настоящему цифровой, с преобладанием цифрового сектора над всеми остальными по совокупной стоимости приобретаемых товаров и услуг, по доле в ВВП.
Полноценная цифровая экономика - это экономика внутри Матрицы, показанной в фильме. Правда у Матрицы тоже был реальный сектор в виде электростанций с людьми-батарейками в ваннах. И компьютеры, создающие виртуальную реальность для людей-батареек тоже были в «реальном мире». Но самое примечательное, что цифровая экономика Матрицы была подчинена реальной экономике и являлась вложенной в нее, утилитарной, служила цели поддерживать выработку вполне реальной электроэнергии. Интересно, да?
Но вернемся к сегодняшнему дню.
Виртуальной реальности пока не создано. Первые шлемы появились лет двадцать назад и некоторым тогда казалось, что до виртуальной реальности рукой подать, однако ее до сих пор нет. Игровые миры есть и некоторые уже погрузились в них, но пока это меньшинство.
Фильмы и прочий цифровой контент - да, потребляем всей страной, но основой экономики это не является и вряд ли станет в обозримой перспективе.
Так какую цифровую экономику предлагает нам строить Путин?
Что понимает под цифровой экономикой президент или те, кто писал для него речь, зачитанную на ПМЭФ?
Банальное развитие сектора электронной коммерции?
Больше электронных товаров, хороших и разных?
Больше электронных книг, фильмов и прочего софта?
Или цифровая экономика с точки зрения президента - это чтобы в каждом селе сосед у соседа заказывал бидон молока через страницу в соцсети?
Или надо научить всех бабушек вызывать скорую через мобильное приложение, загруженное из AppleStore или GooglePlay?
Что понимается под цифровой экономикой в речи президента?
Электронное правительство? Так вроде бы уже создали, была такая программа, освоили и распилили. Порталы госуслуг созданы, многофункциональные центры созданы и продолжают создаваться. Создавать больше? Быстрее? Или снести то, что создано и сделать заново?
Выпускать больше программного обеспечения?
Догнать и перегнать Google и Microsoft?
Что-то не верится, что именно это подразумевал президент.
А может быть президент и те, кто готовил его речь на ПМЭФ, подразумевали создание той самой виртуальной реальности, разработку Матрицы или на худой конец просто развитие онлайн-игр, чтобы народ перестал хотеть странного в виде доступного и комфортного жилья и удовлетворился ваннами? Но не теми ваннами, что в Матрице, а обычными, в старых хрущевках…
Впрочем, я думаю, что не это имел ввиду президент.
То есть наши сырьевые господа, конечно, хотели бы создать такую экономику, в которой народ лежит в ваннах и сам себя удовлетворяет через интернет, а все добываемые углеводороды можно пускать на экспорт. Но они же реалисты и не совсем дураки, поэтому понимают, что в обозримой перспективе это реализовать нельзя. Во всяком случае не так буквально.
К тому же, кто-то должен служить в армии, иначе НАТО расширится не только до границ России, но и до самого МКАДа. Кто-то должен обслуживать армию. Кто-то должен строить смеющиеся Искандеры и прочие Тополя. Без этого никак.
Поэтому ударными темпами «оцифровать» экономику и загнать народ в ванны - нельзя. И создать виртуальную реальность «на скорую руку» тоже не получится - для этого надо сначала догнать и перегнать Microsoft и Google, а на такую задачу, мне кажется, наши деятели даже замахнуться побоялись бы. Они просто не понимают, как это сделать.
Так зачем же президент так много внимания уделил цифровой экономике в своем выступлении на ПМЭФ?
Почему почти все выступление вертелось вокруг цифровой экономики, а про реальный сектор и переход от нынешней сырьевой экономики к производственной не было сказано ни слова?
Да потому, что про реальный сектор и переход от сырьевой экономики к производству президенту нечего сказать. Успехов в этой сфере нет, понимания, как добиться результатов - нет, да и планов по переходу от сырьевой экономики к производственной - тоже скорее всего нет. Президенту и сырьевым господам и так хорошо. Но сказать-то что-то было надо, желательно что-нибудь этакое, современное, модное, забористое, чтобы поразить аудиторию своими познаниями в области современной экономики и продвинутым лексиконом. Вот только ничего сверхсовременного в концепции цифровой экономики нет, эта концепция появилась аж 20 лет назад.
И еще лет пятнадцать назад была издана нашумевшая в свое время книга «Бизнес в стиле фанк» - по сути о той же цифровой экономике, об электронной коммерции понад усё, о ведении бизнеса «сидя в ванной» вплоть до управления целыми экономиками «не вставая с ночного горшка».
В свое время высказанные в книге идеи были действительно новы, многих «торкнуло», мне эту книгу лично рекомендовал один дядька с ученой степенью, который очень восхищался авторами и их видением будущего.
Но эйфория от революционной мысли «управлять мировым бизнесом, не вставая с горшка» быстро прошла. Специалисты быстро протрезвели от идей превосходства цифровой экономики над реальностью и поняли, что в данный конкретный момент, пока люди еще не лежат в ваннах с розовым сиропом - от промышленности и реального сектора никуда не деться, а значит электронная коммерция - лишь сектор экономики, но не ее основа.
Поэтому говорить про цифровую экономику как целостную в масштабах страны, как основу, как доминанту всей экономики, уделять ей больше внимания, чем реальному сектору и производству - просто глупо.
Но наш президент и люди, которые готовили ему речь, очень хотели выпендриться перед международной экономической тусовкой, поэтому нагуглили концепцию цифровой экономики 20-летней давности, почитали «бизнес в стиле фанк» или что-то подобное, что будоражило умы прогрессивного человечества 10–15 лет назад и выдали все это в эфир.
И дело даже не в том, что первые восторги от концепции цифровой экономики и электронного бизнеса давно прошли, возможности электронной коммерции были сильно переоценены и многие компании в свое время на этом погорели.
Дело в том, что никакой цифровой экономики наши сырьевые господа строить и развивать попросту не будут - ни в виде виртуальной реальности с ваннами, ни даже в виде обычного развития электронного сектора.
Не будут при Путине строить цифровую экономику на самом деле.
Потому что нельзя прыгнуть с сырьевой экономики сразу в цифровую. Нельзя перепрыгнуть через ступень промышленности, микроэлектроники, вычислительной техники и сразу создать виртуальную реальность или электронную экономику как развитый сектор, двигающий всю экономику страны. Это все равно, что создавать атомную бомбу, не изучая физику, сразу после трех классов церковно-приходской школы. Не выйдет. Да и планов всерьез заниматься цифровой экономикой у наших сырьевых деятелей скорее всего нет. Потому что им и так хорошо. А про цифровую экономику и прочие стартапы президент говорил исключительно ради красного словца. Если совсем коротко, то цифровая путиномика - это банальный культ карго.
Тема построения цифровой экономики в России с подачи Президента за последнее время стала топовой.
Об этом говорят и на высшем уровне (на заседании Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам при президенте России принята амбициозная (?) программа цифровизации России до 2024 года), и на экспертном (тут многие сведущие люди в амбициях сомневаются), и на бытовом (здесь скепсис превалирует).
Отчего же очевидные, казалось бы, преимущества «цифровой перспективы» смущают граждан? Почему само понимание термина «цифровая экономика» в России и на Западе не совпадает? И остался без ответа главный вопрос: спасут ли надежды на цифровизацию во многом архаичный постсоветский отечественный базис?
Тема цифровой экономики стала модной, правда неизвестно сколь долго «цифровизация всей страны» продержится в новостных заголовках? Впрочем, в любом случае на ближайшие три-четыре года внимание, финансы и решения на высочайшем уровне ей гарантированы. Так что будем развивать?
Вопрос не праздный: проблема в том, что власти — не только в России, но и на Западе — сами до конца не понимают, чего ждут от цифровизации своих экономик. Но одно уже ясно точно: догнать и перегнать «по показателям» в этой гонке невозможно.
Почему вдруг возник такой интерес к этой теме? Россия стала технологически продвинутой и инновационной страной? Наверное, так должно было бы быть, раз президент и премьер, позабыв о модернизации, инновациях и прочих словах водрузили в период предвыборной гонки новое знамя — они строят цифровую экономику!
ОТКУДА ПОЯВИЛСЯ ТЕРМИН «ЦИФРОВАЯ ЭКОНОМИКА»?
Н. Негропонте
В 1995-ом году американский информатик Николас Негропонте (Массачусетский университет) ввёл в употребление термин «цифровая экономика» (Negroponte N. Being Digital / N. Negroponte. - NY: Knopf, 1995.).
Это понятие связано с интенсивным развитием информационно- коммуникационных технологий (ИКТ), началом процесса информатизации второго поколения, что по мнению многих является основой формирующегося VI технологического уклада.
Схема подготовлена организаторами форума «Технопром-2013»
Сейчас этим термином пользуются во всём мире, он вошёл в обиход политиков, предпринимателей, журналистов.
Цифровая экономика — это не идея, рождённая в умах российских чиновников. Она была озвучена Всемирным банком в 2016 году в «Докладе о мировом развитии — 2016: цифровые дивиденды». Правда там понятие цифровой экономики и первоочередные шаги в этом направлении отличались от того, что под этим понимает Правительство РФ.
Если Всемирный банк указывал на такие признаки цифровизации в России, как открытые данные, система электронного правительства, работа отечественных цифровых гигантов, как «Яндекс», «Касперский», службы онлайн-заказов, сокращение срока регистрации прав собственности при помощи информационных технологий до 10 дней, то в итоговой государственной программе на этом Правительство РФ останавливаться не стало. Учитывая, что сам термин размыт, цифровая экономика явно будет с российской спецификой.
Для начала, стоит вспомнить определение обычной «аналоговой» экономики — это хозяйственная деятельность общества, а также совокупность отношений, складывающихся в системе производства, распределения, обмена и потребления.
Использование компьютера, интернета, мобильных телефонов уже можно считать «потреблением», в этом случае цифровую экономику можно представить как ту часть экономических отношений, которая опосредуется Интернетом, сотовой связью, ИКТ.
Доктор экономических наук, член-корреспондент РАН — Владимир Иванов даёт наиболее широкое определение:
«Цифровая экономика — это виртуальная среда, дополняющая нашу реальность».
Недавно возникло новое толкование: цифровая экономика как дополнение к аналоговой, которое способно подтолкнуть развитие реальных секторов. Поворот занятный: ещё пару-тройку лет назад на Западе стремились всеми силами «разогнать» цифровой сегмент, чтобы он стал сопоставим по объёмам с реальной экономикой, теперь же многие эксперты отмечают его начавшуюся стагнацию с точки зрения сокращения темпов роста.
«Великобритания — один из лидеров цифровой экономики, но в прошлом году этот сектор «весил» у них всего 12 процентов от ВВП,— пояснил «Огоньку» председатель Московской международной высшей школы бизнеса МИРБИС Джомарт Алиев.— И у меня нет данных, что эта цифра очищена от поставляемых в этом сегменте экономики материальных благ. В любом случае 12 процентов — это немного».
Джомарт Алиев убеждён, что уровень развития цифровой экономики «напрямую коррелирует с уровнем развития материальной экономики: там, где он высок в реале, там и развитие цифрового сегмента наиболее целесообразно».
«Для меня цифровой экономики как самостоятельной не существует: есть цифровой сегмент реальной экономики,— говорит Джомарт Алиев. — Люди — материальные существа, живущие не в виртуальном мире. Так, наличие цифровых контрактов на поставку нефти всё равно отталкивается от того, что нефть для продажи нужна в натуральном выражении. Как и еда, одежда и т.д. Конечно, уже есть какое-то число людей (такие, как геймеры), которые на «жизнь в цифре» тратят больше, чем на «жизнь в реале», но их немного и не они задают тренды в экономике».
Главный вывод: цифровая экономика не есть рецепт от всех бед и «хорошо развитый цифровой сегмент экономики — это всего лишь поддержка экономики как таковой.
ИЗЪЯНЫ ЦЕЛЕПОЛАГАНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ ПРОГРАММЫ
Учёные уже определили, что чем больше оцифровываются процессы на производстве, тем более активный толчок к развитию получают аналоговые виды сервисов и производство. Более того, когда эффект от цифровизации заканчивается (а такое неизбежно происходит), без активизации аналоговой экономики не обойтись. В России же, похоже, решили цифру и аналог в связке не рассматривать вовсе, что как минимум странно.
Итак, экономика России будет не сырьевой и не производственной, а цифровой. Правительство РФ удивило новой программой, которая содержит преимущественно секторальные цели: создать минимум 10 высокотехнологичных IT-предприятий, 10 «индустриальных цифровых платформ для основных отраслей экономики» (образование, здравоохранение и т.д.), 500 малых и средних предприятий в сфере цифровых технологий.
А ещё обеспечить ежегодный выпуск 120 тысяч дипломированных IT-специалистов, предоставить 97 процентам российских домохозяйств широкополосный доступ в интернет со скоростью не менее 100 МБит/с (в 2016 году средняя скорость равнялась 12 МБит/с).
И сделать так, чтобы 95 процентов сетевого трафика шло через отечественные сети.
Наладить во всех городах-миллионниках устойчивое покрытие 5G и добиться того, чтобы доля России на мировом рынке услуг по хранению и обработке информации была бы 10 процентов (сейчас — менее 1 процента). Всё это к 2024 году при финансировании ежегодно по 100 млрд рублей из госбюджета.
Итогом реализации программы должно стать снижение доли иностранного компьютерного и телекоммуникационного оборудования, закупаемого госорганами, до 50 процентов, а программного обеспечения — до 10 процентов.
Обозначенные программой цели чётко указывают на то, что власть рассчитывает получить от цифровизации в первую очередь решение вопроса нацбезопасности. Между тем именно от этой ошибки ещё прошлой осенью-зимой предостерегали эксперты Всемирного банка, напиравшие на то, что цифровизация — более широкое понятие, чем развитие информационно-компьютерных технологий (ИКТ). Их можно понять — бояться нашей независимости как чёрт ладана. Но и у нас похоже пока не понимают всей широты технологий цифровизации, а зря.
Как видно, ставка сделана, по сути, на достижение определённых цифровых показателей, а не на создание среды. Поясним. Широкополосный интернет, число программистов и скорость передачи данных — скорее технические условия. Они, безусловно, нужны, но главную проблему не решают. А она в том, что в России самое серьёзное отставание от стран — лидеров в деле цифровизации этой области — в сфере управления.
Западные эксперты — будь они из McKinsey или Всемирного банка — едины в том, что цифровые технологии не работают без настройки отношений между субъектами экономики и управления в целом.
Цифровая революция отгремела на Западе ещё лет 10—15 назад: там бизнес первым и весьма активно освоил новые средства коммуникации, оцифровал всё, что только можно, добился от властей законодательного оформления электронной подписи, наладил цифровую связь не только внутри бизнес-сообщества, но и государством, да и госведомства мало-помалу интегрировали свои информсистемы.
Заметки на полях
Авторы доклада ВБ лишь вскользь замечают, что в экономически развитых странах вклад ИКТ в повышение темпов экономического роста пока крайне скромен. По их данным, в период 1995—99 годов вклад всей цифровой экономики в экономический рост развитых стран был эквивалентен 3% ВВП; в период 2005—2009 годов — 1,0%; в период 2010—2014 годов — 1,8%.
Однако они тут же признают, что основная часть этого вклада приходится на рост капитализации компаний сектора ИКТ. Примерно 20% всего прироста ВВП, который был обусловлен цифровой экономикой в двадцатилетний период 1995—2014 годов, обеспечивалось теми отраслями и компаниями, которые были потребителями ИКТ.
Получается, что основные дивиденды от цифровой экономики получает не общество, а IT-компании. Прежде всего, американские IT-компании.
По данным ВБ, 8 из 14 крупнейших в мире высокотехнологичных компаний находятся в США. А вклад цифровой экономики в ВВП США, оценённый в 7% ВВП, — совокупная капитализация раскрученных гигантов сектора ИКТ. Кстати, мы помним, какой пузырь был надут в 1999—2000 годах на американской биржевой площадке NASDAQ, где обращались бумаги высокотехнологичных компаний.
Тогда много говорили о том, что «наступает новая эра», эпоха высоких технологий и коммуникаций. Именно тогда термин «цифровая экономика» вышел за стен Гарвардского и Массачусетского университетов, чтобы войти в обиход американских биржевых спекулянтов и связанных с ними журналистов.
Мы помним также, что ещё в 60—70-е годы американские социологи Л. Туроу, Э. Тоффлер и Д. Белл начали вводить в оборот термин «постиндустриальное общество» и подводить под него свои теории. Так вот: на стыке двух столетий кабинетная, полуутопическая идея «постиндустриального общества» получила конкретное воплощение в концепции «цифровой экономики».
Биржевые котировки многих IT-компаний в 2000 году упали до уровня ниже некуда. Многие тогда «наелись» этим самым хайтеком. Через несколько лет спекулянты опять принялись надувать пузыри, но на этот раз на рынке ипотечного кредитования и ипотечных бумаг. Кончилась всё тяжелейшим финансовым кризисом 2007—2009 годов.
Как считают эксперты, что сегодня мы наблюдаем новый раунд биржевой спекулятивной игры, участники которой принялись азартно разыгрывать уже подзабытую карту цифровой экономики.
Ошибкой было бы считать, что по темпам цифровизации Россия отстаёт от Запада на 10 лет: в каких-то отраслях и секторах она бежит почти наравне с лидерами, например в сфере телекоммуникаций и распространения широкополосного интернета, не говоря уже о разработках пресловутого стандарта 5G или в сфере распространения интернет-банкинга.
Иное дело, что подходы власти к решению технологической задачи — это подходы вчерашнего дня: создать госкорпорацию или спецпроект, или высокотехнологичную площадку — непременно под контролем инстанций. Такие институции возникают, но почему-то прорывных проектов и идей ни «Роснано», ни «Национальная технологическая инициатива», ни «Сколково» пока не дают.
Если изучить опыт Запада в этом вопросе, то можно смело сказать: и не дадут — там уже не первый год прорывными оказываются малые команды талантливых единомышленников, способных мизерными средствами совершить прорыв и открыть новый горизонт. Именно поэтому Запад на новом витке цифровизации делает ставку на человеческий капитал — отсюда такое внимание цифровому здравоохранению, развитию всех видов услуг, образованию.
Для появления таких команд нужна среда, которой в России, увы, пока нет. И стоит понимать: прописанными в программе позициями её не создать. Очередная попытка догнать Запад числом (IT-компаний, скоростью передачи информации, увеличением штата программистов и пр.) оставит российскую экономику в привычном положении — вечно отстающей. Чтобы преодолеть разрыв, нужен не «скользящий план» к фиксированным показателям по валу, а иной подход к проблеме цифры, по неясным причинам не учтённый,— взаимосвязь цифровой экономики с реальной.
Но это уже другой сюжет. И печальный. Реальная экономика в России такова. Производительность труда в 3,5-4 раза ниже, чем в развитых странах. По этому показателю мы занимали в 2016 году 32-е место среди стран ОЭСР. Степень износа основных фондов за последние три года — 48—49 процентов, это самые высокие цифры после 1990 года (данные ГКС).
Полностью изношенные основные фонды предприятий на конец 2015 года — 15,8 процента. Самый большой износ — на предприятиях, производящих машины и оборудование (24 процента). Из 75,3 млн человек, работающих в реальном секторе, более 20 млн — старше 50 лет…
Люди старшего возраста, может, и умеют обращаться с компьютером. Но цифровизация — это не только ИКТ…
В общем, перефразируя героя известного фильма, согласно данной программе останется уже не «одно сплошное телевидение», а «один сплошной компьютер». Вот только улучшит ли это жизнь наших граждан?
ДОБЪЁМ ОСТАТКИ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Что по этому поводу думают специалисты?
«Это не просто не поднимет уровень жизни народа, но и добьёт остатки промышленности! — уверен руководитель Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов . — Программа ставит во главу угла некие потребительские потребности, смартфоны и айфоны, совершенно не предлагая строить самолёты, турбины, корабли и так далее. В этом смысле — это выдающаяся антипромышленная программа!»
Крупнов констатирует: вся программа построена на западных тезисах развития связи и интернет-технологий 30-летней давности:
«Наше правительство просто село и переписало, что сумело. Но главное не в этом, а в том, что всё это на Западе существует в другой промышленной системе, где есть аэробусы и так далее. А смартфоны и мобильники - это одна сотая процента. У нас же нет ни самолётов, ни станков, ничего! И вместо того чтобы поднимать своё производство, мы ударяемся в какие-то детские фантазии про скоростной интернет и мобильники. Это вопрос колоссальной неадекватности авторов программы!»
Поезд в метро должен прийти вовремя. А управляет им машинист или искусственный интеллект — так ли это важно? Врач должен уметь лечить, учитель — учить, а не пользоваться компьютером.
«Примерно то же самое нам уже обещал много лет назад Анатолий Чубайс — нанотехнологии и прочие прорывы. Вот только в итоге получилась одна «виртуальная реальность», в неё и провалились миллиарды бюджетных денег», — напоминает социолог Роман Заваришин .
Согласно статистике, россияне едят мяса, овощей и фруктов и пьют молока меньше, чем жители стран Запада. Хуже лечатся, меньше тратят на одежду, реже путешествуют. Каждый пятый россиянин жалуется, что ему не хватает денег на еду. И почти никто во время соцопросов не пожаловался, что ему не хватает искусственного интеллекта, виртуальной реальности, интернета 5G и робота — водителя трамвая.
«Наше родное правительство и так уже полностью живёт в виртуальной реальности», — комментирует Заваришин.
И с этим трудно не согласиться.
ПЕРЕВЕДЁМ СТРАНУ В ЦИФРУ — И ЗАЖИВЁМ!
Действительно, если верить статистике, опубликованной в самой программе правительства, дела с цифровыми технологиями в России и без программы обстоят неплохо. Так, на каждые сто человек у нас приходится 160 мобильников, мобильным доступом к интернету пользуются 71,3% населения. Средняя скорость в Сети в России составляет 12,2 Мбит/с, и по этому показателю Россия находится на одном уровне с Францией, Италией и Грецией!
Так в чём же проблемы? Стоит ли правительству ломать над этим голову? Не лучше ли задуматься о производстве, сельском хозяйстве, а не плавать в «виртуальной реальности»?
Нет, Дмитрий Медведев уверен: счастье народа целиком зависит от перевода России в «цифру». В России должна быть сформирована «цифровая среда», которая сейчас находится на этапе развития, заявил премьер:
«Нужно это движение серьёзно ускорить, предстоит устранить имеющиеся препятствия для успешного развития цифровой инфраструктуры».
Экономисты тем временем удивляются: да, есть маленькие страны, офшоры, основу экономики которых составляют финансовые услуги, удалённая регистрация юридических лиц и прочая «цифра». Такую экономику в принципе можно назвать цифровой. А вот больших стран с доминированием электронных продуктов в экономике в мире нет!
«В области цифровых технологий мы и так находимся не на последнем месте, -- комментирует глава агентства «Российское право» Алексей Самохвалов . - Зачем нужна эта программа, непонятно. У нас можно оплатить через интернет большинство услуг — купить авиабилеты, заплатить за ЖКХ и др. Банки при помощи интернет-банкинга предоставляют кредиты и т. д.».
А Алексей Воронин , сооснователь инвестиционного фонда ICO Lab, не понимает:
«Есть ли смысл оцифровывать все находящиеся в бумажном варианте документы? Это самое слабое место в программе — направление «Государственное регулирование».
Впрочем, с государственным регулированием в России дела не только в программе, но и в целом обстоят довольно плоховато. Зато хорошо — с виртуальной реальностью.
ИАЦ
***
Окончание следует.
Что представляет собой цифровая экономика? Какую роль она может сыграть в социально-экономическом развитии Таджикистана?
О роли цифровой экономики в нашей жизни рассказывает таджикский эксперт, экономист Муазам Холматов.
В 1995 году американский информатик Николас Негропонте ввел в употребление термин «цифровая экономика». Сейчас этим термином пользуются во всем мире, он вошел в обиход политиков, предпринимателей, журналистов. В прошлом году один из главных докладов Всемирного банка содержал отчет о состоянии цифровой экономики в мире (доклад вышел под названием «Цифровые дивиденды»).
Однако многие до сих пор не имеют конкретного представления о значении этого термина.
Цифровая (электронная) экономика — экономическая деятельность, основанная на цифровых технологиях. Речь идёт не столько о разработке и продаже программного обеспечения, сколько об электронных товарах и сервисах, производимых электронным бизнесом и электронной коммерцией.
Использование компьютера, интернета, мобильных телефонов в трудовой деятельности уже можно внести в область цифровой экономики.
Новые возможности
В эпоху индустриальной экономики рост производства характеризуется наращиванием физических размеров предприятия - увеличением количества оборудования, его мощности, расширением штата сотрудников и т.д. Рост был бы невозможен без значительных финансовых затрат, на которые были способны только старые игроки или новички, обладающие большими ресурсами.
В настоящее время мир вступает в эпоху цифровой экономики, которая кардинально изменяет ситуацию:
Основным ресурсом становится информация, а этот источник от использования не иссякает;
Торговые площади в интернете не ограничены;
Компании не нужно быть большой, чтоб успешно конкурировать;
Один и тот же физический ресурс может быть использован бесконечное количество раз для предоставления различных услуг.
Мы, можно сказать, переживаем величайшую информационно-коммуникационную революцию в истории человечества.
Сейчас более 40 процентов населения планеты имеют доступ к интернету, и каждый день в Сеть выходят новые пользователи. Согласно докладу Всемирного банка «Цифровые дивиденды » даже в беднейших странах мобильный телефон есть почти у 7 из 10 жителей.
По уточненным данным, в Таджикистане на 10 жителей республики имеется 6 действующих мобильных телефонов, больше половины из них имеют доступ к интернету.
В этой связи большой интерес представляет внедрение информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) в производственные и управленческие процессы, использование компьютерной техники и интернета в органах управления Республики Таджикистан.
Неиспользованные ресурсы
Развитие ИКТ и их активное проникновение во все сферы деятельности открывает перед населением новые возможности. Но вместе с ними приходят и новые проблемы. Информационная инфраструктура, как правило, концентрируется в крупных городах и мегаполисах. Из-за этого разрыв между регионами только углуб-ляется, несмотря на то что основным преимущес-твом информационных технологий является сво-бода доступа.
Власти в регионах не в полной мере осознают тот факт, что развитость ИКТ - главенс-твующий фактор конкурентоспособности в совре-менных условиях, и поэтому не уделяют их разви-тию достаточного внимания. Надо честно признать, что уровень компьютерной грамотности населе-ния, руководящих работников остается низким, несмотря на то что национальная экономика обеспечена достаточным количеством специа-листов. Руководители высшего ранга предпочитают пользоваться традиционными средствами, слабо представляя себе возможности новых тех-нологий. К тому же информатизация ведет к уве-личению прозрачности как процессов принятия решений в государственных структурах, так и биз-неса, что в наших условиях не может не встречать сопротивления. Следовательно, помимо затрат на компьютеризацию, приобретение и разработку программного обеспечения, необходимо вкладывать средства в обучение, подготовку и переподготовку работников всех уровней, наращивать компьютерную грамотность населения.
Цифровая технология - помощник таджикских семей
Нынешнее расширение доступа к цифровым технологиям несет людям множество удобств. За счет усиления социальной интеграции, повышения эффективности внедрения инноваций такой доступ открывает всем слоям населения республики - городским, сельским, особенно жителям труднодоступных регионов и горных районов - возможности, которых они прежде были лишены.
Больше всего от совершенствования коммуникаций и расширения доступа к информации выиграют те, кто живет в крайней бедности.
Так, например, внедрение цифровой платежной системы снизило расценки на денежные переводы трудовых мигрантов своим семьям почти на 90 процентов.
Благодаря новым технологиям становится проще, особенно семьям мигрантов, оплачивать содержание семьи, учебу и другие расходы. Это в конечном счете привело к снижению социальной напряженности среди жителей республики.
В Таджикистане проживает большое число людей с ограниченными возможностями. Благодаря текстовой, голосовой и видеосвязи они могут вести более продуктивный образ жизни. Например, вы можете наблюдать, как два глухонемых человека между собой свободно общаются по видеосвязи мобильного телефона.
Также цифровые системы в перспективе, после реализации проекта идентификации личности, могут расширить доступ к государственным и частным услугам в этом направлении.
Это, конечно, большой прогресс, но многие его так и не ощутили, поскольку лишены доступа к цифровым технологиям. По последним данным, 30% населения республики не имеют высокоскоростного доступа в интернет и поэтому не могут полностью приобщиться к цифровой экономике.
Чтобы обеспечить всеобщий доступ к цифровым технологиям, государственным органам необходимо вкладывать средства в развитие инфраструктуры и проводить реформы, которые позволят повысить конкуренцию на рынках электросвязи, стимулировать государственно-частное партнерство и установить действенные нормы регулирования.
В докладе ВБ делается вывод, что страны смогут получить максимальную отдачу от преобразований в информационно-коммуникационной сфере лишь при том условии, что они будут непрестанно улучшать деловой климат, вкладывать средства в образование и охрану здоровья граждан и способствовать надлежащему управлению.
Но когда этот фундамент непрочен, цифровые технологии не обеспечивают ни подъема производительности, ни уменьшения неравенства.
На Петербургском международном экономическом форуме президент Владимир Путин заявил о необходимости развивать в России «цифровую экономику» и обозначил свое видение того, как это можно сделать. Многое по этому поводу говорится и в проектах программ стратегического развития страны до 2035 года, и в принятой Стратегии экономической безопасности России. Мы здесь не будем обсуждать все эти предложения, а поговорим о том, как создавались ведущие мировые IT-компании и какие выводы из этого мы можем сделать для себя. Но для начала разберемся, что говорил президент.
А что же сказал Путин?
Вообще-то у нас главным любителем всякого IT был Дмитрий Анатольевич. Вот, помнится, будучи с официальным визитом в США во времена своего президентства, получил он от Джобса (глава Apple) в подарок последнюю модель Айфона и, судя по телевизионной картинке, радовался, как ребенок. Или статью написал «Россия, вперед» со всякими крамольными мыслями, типа того, что «свобода лучше чем несвобода». А Владимир Владимирович всегда ближе к земле был - к нефти и газу. А тут вдруг раз - и поменял ориентацию. Вот только несколько цитат из его выступления в Питере.
«Так, благодаря отличным школам в области математики, теоретической физики мы способны добиваться лидерства по ряду направлений так называемой новой экономики, прежде всего цифровой. Российские IT-компании, безусловно, глобально конкурентоспособны. Отечественные специалисты не просто предлагают наилучшие уникальные программные решения, а, по сути, создают новую сферу знаний, новую среду для развития экономики и жизни».
Первое - необходимо сформировать принципиально новую, гибкую нормативную базу для внедрения цифровых технологий во все сферы жизни. При этом все решения должны приниматься с учетом обеспечения информационной безопасности государства, бизнеса и граждан».
Что тут сказать. Вот опыт Америки, которому и будет посвящена наша статья. Там никто никакую специальную «нормативную базу» не формировал. И об «информационной безопасности государства» не беспокоился. А как-то выжили. Ну, то они, а то мы. Ладно, пойдем дальше.
«Второе - государство окажет поддержку тем компаниям, которые являются носителями разработок и компетенций в сфере цифровых технологий, имеющих так называемый сквозной межотраслевой эффект. Это: обработка и анализ больших массивов данных, искусственный интеллект и нейротехнологии, технологии виртуальной и дополненной реальности и ряд других».
Это прекрасно. Но хотелось бы знать о какой поддержке идет речь? Кому и на каких условиях она будет оказываться? Планируется создать некие единые «правила игры» для всех «носителей разработок и компетенций в сфере цифровых технологий» или этих носителей государство определять будет?
Но продолжим цитирование.
«Третье - с участием государства и частного бизнеса будем создавать опорную инфраструктуру цифровой экономики, в том числе безопасные линии связи и центры обработки данных. Кстати, обращаю внимание, это должна быть инфраструктура, основанная на самых передовых технологиях и разработках.
Четвертое - намерены кратно увеличить выпуск специалистов в сфере цифровой экономики, а, по сути, нам предстоит решить более широкую задачу, задачу национального уровня - добиться всеобщей цифровой грамотности. Для этого следует серьезно усовершенствовать систему образования на всех уровнях: от школы до высших учебных заведений. И конечно, развернуть программы обучения для людей самых разных возрастов».
Отлично. Но вот вопрос. А учителя-то у нас есть - для того чтобы добиться «всеобщей цифровой грамотности»? Найдутся, конечно. Лишь бы деньги платили. Другое дело, что какие учителя - такими будут и ученики.
«По моему поручению Правительство подготовило программу развития цифровой экономики. Обращаю внимание - нужно четко определиться с источниками, механизмами и объемами ее финансирования. Все эти вопросы обсудим на ближайшем заседании Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам».
Вот тут немного непонятно. Это та программа стратегического развития страны до 2035 года, правительственный вариант которой так и не был опубликован, или что-то другое? Хотя, о чем говорить. Правительство - оно на то и правительство, чтобы программы готовить. Одной больше - одной меньше. Какая разница. Все равно ничего не изменится.
И вот финал.
«Уважаемые коллеги! Повторю, цифровая экономика - это не отдельная отрасль, по сути, это основа, которая позволяет создавать качественно новые модели бизнеса, торговли, логистики, производства, изменяет формат образования, здравоохранения, госуправления, коммуникаций между людьми, а, следовательно, задает новую парадигму развития государства, экономики и всего общества.
В этой логике мы будем строить нашу экономическую и технологическую политику, промышленность, инфраструктуру, формировать открытую, свободную деловую среду и гибкий рынок труда, решать задачи, которые позволят обеспечить долгосрочный рост».
Что из всего этого получится - поживем, увидим. Но звучит круто!
А что мы «цифровой экономикой» озаботились? И как оно все у ранее озаботившихся получилось?
XXI век - время создания инновационных технологий и научных открытий, которые в скором будущем будут способны перевернуть мир. И, по словам западных футурологов, совсем не факт, что эти достижения пойдут на благо человечества. Слишком многие и кардинальные изменения в привычном для нас укладе жизни могут произойти, слишком глубокие потрясения в современной экономике они могут вызвать.
С этой проблемой человечество сталкивается уже не в первый раз. Достаточно вспомнить английских «луддитов», протестовавших против введения машинного производства, критически сокращавшего традиционные рабочие места.
Ничего, пережили. И новую технологическую революцию, дай бог, переживем. Главный вопрос сейчас в другом. Сможет ли Россия встроиться в этот процесс или останется на задворках нового мира, продолжая менять нефть и газ на условные айфоны, как в былые времена туземцы меняли свои богатства на стеклянные бусы. Президент сказал, что должны встроиться. Дай-то бог. Но как это сделать?
Давайте обратимся к опыту Америки, являющейся бесспорным лидером инновационной индустрии. Кто-то скажет: что мы, а что Америка. У них там всегда были «райские кущи», в которых и произрос наш современный высокотехнологический мир. Так вот это - иллюзии. И вот всего нескольких примеров. Итак, начинаем.
История Microsoft
В начале 60-х годов в истории вычислительной техники произошли два знаменательных события. Во-первых, было разработано программное обеспечение, превратившее ЭМВ в многопользовательскую вычислительную машину. Теперь компьютер мог одновременно решать несколько разных задач, став устройством коллективного пользования. Во-вторых, было создано аппаратное и программное обеспечение, позволившее осуществлять удаленный доступ к компьютеру. Эти аналоги современных рабочих станций развели компьютер и пользователя по разным местам. Программисты, занятые решением различных прикладных задач, видели перед собой только экран монитора, а сам компьютер находился в другом помещении.
Как известно, история развивается по спирали. И вот в конце 70-х годов эта спираль совершила свой полный виток. Новые компьютеры вновь стали персональными - каждая машина принадлежала и работала только с одним пользователем. Более того. Удаленный доступ уступил место непосредственному контакту машины и человека - компьютер располагался на столе у пользователя.
Разумеется, это был не просто возврат в старые добрые пятидесятые. Персональный компьютер не заменил большие многопользовательские машины. Он дополнил их, заняв новую и чрезвычайно емкую нишу персональных вычислений.
Пройдет еще несколько лет и появление интернета превратит персональный компьютер в самый мощный коммуникационный ресурс XX века, кардинально развернув развитие мировой цивилизации.
Но вернемся в 70-е. Появление персонального компьютера вызвало еще один революционный переворот в компьютерной индустрии. В 1975 году два молодых человека - Билл Гейтс и Пол Аллен предложили компании MITS свою улучшенную версию языка Basik, предназначенную для нового персонального компьютера компании - Altair 8800. Интересно, что Гейтс перед этим ушел из Гарварда, посчитав, что там его учат всякой «ерунде». Родители Билла, люди не бедные, давали непутевому сыну деньги на жизнь, но не на бизнес, которого у него и не было. Это уже спустя много лет Гейтс получил звание почетного профессора Гарварда, хотя и проучился там всего один год.
Так вот, о контракте с MITS. Пикантность ситуации состояла в том, что никакого программного продукта у Билла и Аллена не было - адаптированную версию Basik только предстояло создать.
На все про все у друзей было три недели - именно на этот срок была назначена встреча с руководством MITS. Работая буквально по 24 часа в сутки, Гейтс и Аллен сумели выполнить работу в срок. Ввести программу в компьютер Полу Аллену пришлось уже в самолете, на котором друзья летели с восточного побережья Америки в Калифорнию. Риск провала был велик - программа практически не тестировалась. Но по счастью все обошлось. Первый контракт в истории Microsoft, тогда, правда, еще не существующей, был подписан. Это уже потом появились знаменитые операционные системы ОС и Windows, повсеместно используемый Microsoft Office и другие программные продукты.
С этого момента программное обеспечение стало самостоятельным продуктом, на мировом рынке образовался новый, стремительно развивающийся сегмент, а Билл Гейтс вошел в историю как один из самых успешных предпринимателей, когда-либо работавших в сфере инновационных технологий и начинавших свой бизнес с нуля.
Роль гаражей в развитии инновационных технологий XXI века
А вот еще одна история. 1976 год. Два друга Стив Джобс и Стив Возняк решили основать собственную компанию по производству и выпуску компьютеров. Сказано - сделано. Взяв банковский кредит в размере 2 тыс. долларов и расположившись в гараже отца Джобса, друзья приступили к работе. Кредитные деньги были потрачены на покупку комплектующих, наемных работников в компании не было - все приходилось делать своими руками. Вскоре на рынке появился первый собранный вручную компьютер Apple Computer I. Хотя назвать Apple I компьютером было сложно - он представлял собой материнскую плату без корпуса, клавиатуры, звука и графики. За десять месяцев друзья собрали и продали 175 таких машин по цене 666,66 долларов за штуку. Знакомые говорили Джобсу, что тот сдурел, 666 - число дьявола, и компьютеры по такой цене покупать не будут. Но Джобс был гениальным маркетологом. Накануне выпуска Apple I в кинопрокат США вышла картина «Омен», пользовавшаяся огромным успехом и посвященная всяким дьявольским штучкам. И Джобс решил сыграть на этом интересе к оккультизму. Так возникла компания Apple - один из лидеров мировой инновационной индустрии.
Интересно то, что гараж вообще можно считать одним из непременных атрибутов в истории американских инноваций. Так, в уже далеком 1938 году двое выпускников Стэндфордского университета Билл Хьюлетт и Дейв Паккард заложили основы своей компании - знаменитой ныне Hewlett-Packard в гараже небольшого арендованного ими дома в Пало-Альто. Кстати, именно в этом заштатном калифорнийском городишке располагался и первый офис Facebook Марка Цукерберга.
Кстати, гараж Стива Джобса и Стива Возняка располагался по соседству - в городке Лос-Альтос. Но и это еще не все.
В 1999 году, там же, в Калифорнии, в городке Менло-Парк, в гараже дома 232 по улице Санта-Маргарита располагались персональные компьютеры, собранные из запасных частей двумя выпускниками все того же Стэндфордского университета Лари Пейджем и Сергеем Брином. Эти компьютеры, объединенные в общую сеть, заменяли сервер, на котором должны были бы размещаться базы данных никому тогда неизвестного поисковика Google. Наличие так организованной сети станет вскоре одним из конкурентных преимуществ Google. Но тогда, в 90-х, она появилась от безысходности - денег на покупку сервера у друзей не было, а хотя бы в минимальных инвестициях им отказывали, считая проект Google бесперспективным. Пейдж и Брин не отчаивались и написали бизнес план развития своей будущей компании - по всем существующим на тот момент канонам. Результат был нулевой. Все говорили им, что на «поисковике» денег заработать невозможно. И когда друзья, говоря словами Ильфа и Петрова, уже решили «переквалифицироваться в управдомы», какие-то дальние знакомые Пейджа организовали им встречу с одним из профессоров Стэнфорда, который, помимо преподавания, вкладывал деньги в стартапы. Встреча состоялась на веранде дома профессора, где он с 9:00 до 9:30 пил кофе, прежде чем уезжать на работу. Молодые люди выложили на стол свой «пухлый» бизнес план. Профессор сказал им, что у него нет времени, чтобы все это читать. И попросил рассказать все на словах. По окончанию разговора мэтр произнес одну фразу: «А сколько денег надо?» И выписал чек на необходимые сто тысяч долларов. Сколько акций в новой кампании он получил - науке неизвестно. Но через восемь лет продал свой пакет тем же Пейджу и Брину уже за сто миллионов. Не рублей, конечно. Такая вот история.
И еще одно совпадение. Первый, настоящий офис Google располагался в том самом городке Пало-Альто, где 70 лет назад начинали свою деятельность Билл Хьюлетт и Дейв Паккард, и где потом появился первый офис Facebook.
Некоторые выводы
Хочется обратить внимание на один момент, объединяющий истории упомянутых выше компаний. Все они начинали с нуля, не имея никакого начального капитала, не претендуя на государственную поддержку или какие-то особые условия. Так было и 70, и 35, и 10 лет назад. Может быть, и сейчас в каком-нибудь калифорнийском гараже никому не известные молодые ребята готовят очередной инновационный прорыв? Что надо изменить в России, для того чтобы наши гаражи стали такими же продуктивными, как американские?
Ответ очевиден. Изменять надо многое. Вот только несколько моментов. Начнем с законодательной базы. Молодой американец, решивший заняться бизнесом, думает только о нем, его развитии и росте, а не о том, как его защитить и сохранить. Вы, надеюсь, понимаете, что здесь имеется в виду. Поверьте, это очень важно, особенно в интеллектуальной сфере. Ученый, инженер, должен быть постоянно сосредоточен на решении стоящих перед ним научных и технических задач, а не на отношениях с проверяющими и контролирующими органами.
Далее. Мировая практика показывает, что разработка инновационных технологий оказывается экономически выгодным делом при кредитных ставках, не превышающих 2-3%. И то - это предельный уровень. Ау, Центробанк! Нет, его, конечно, понять можно. Понижешь ставку - дешевые деньги хлынут на валютный рынок, обрушая курс рубля. А получаемый финансовым сектором доход будет плавно перетекать в офшоры. Но вот вопрос. Зачем нам тогда наше любимое государство? Не пора ли навести здесь порядок? Тогда, глядишь, и жизнь наладится. Или кому-то это очень невыгодно будет? Тогда давайте и дальше нефтью с газом торговать. А все экономические и прочие программы публиковать в рамочке с титром «PR».
А ведь именно компьютерная отрасль может стать одной из точек роста инновационной экономики. Ее специфика такова, что для открытия своего дела здесь не нужно обладать каким-либо заметным капиталом, а в некоторых случаях можно стартовать просто с нуля. Кроме того, эта сфера развивается столь стремительно, что практически постоянно появляются какие-то новые технические средства, открывающие возможность появления совершенно новых продуктов и сервисов.
Конечно, есть опасения по поводу невостребованности инновационных компьютерных технологий нашей промышленностью. Но нельзя забывать про, так сказать, частный сектор, про конечного потребителя.
И здесь хотелось бы вновь обратиться к приведенным выше фактам. Apple, Microsoft, Facebook и Google объединяет то, что все они предлагали и предлагают свои товары и услуги именно конечному потребителю. Поэтому в случае появления успешного продукта компания-производитель получает мгновенную отдачу. Вот характерный пример. В конце 1995 в продажу поступила ставшая уже легендарной операционная система Windows95. Так вот. Только за первые четыре дня в Америке было продано более миллиона копий этой системы, а число продаж за январь 1996 года превысило 25 миллионов штук.
Далее. Очень важный момент - это наличие некоторой, говоря языком физики, критической массы людей, работающих в смежных областях и имеющих возможность постоянного общения и обмена идеями. Не секрет, что самые смелые теории рождались зачастую в силу стечения совершенно случайных обстоятельств. Вспомните хотя бы Ньютона и его яблоко. А квантовая механика! Ее стремительное развитие в 20-х годах прошлого века произошло во многом потому, что молодые физики-теоретики могли регулярно собираться у Нильса Бора, который устраивал дискуссии по самым острым вопросам зарождавшейся тогда квантовой теории. Вот и ответ на вопрос о конкурентных преимуществах «силиконовой долины».
Так вот. Возвращаясь к предыдущему. В место не так давно популярной фразы «Только не мешайте», сказанной каким-то, кажется, фермером на одном из прямых эфиров Путина с народом, лозунгом наших дней должна быть фраза: «Помогайте, но в дела не лезьте». Одно дело - брать на себя ответственность за проводимые реформы и начинать работать «засучив рукава», а другое дело - «сидеть на печи и есть калачи», рассказывая по телевизору, как «расцвела моя страна, родная».
От того, какой будет подход к делу, все у нас или получится или нет.